И направлялись мы именно туда. Отряд брел меж травянистых холмов по неглубоким расщелинам. Порой приходилось пригибаться под исполинскими корневищами мертвых деревьев. Над головой клокотали гравитационные аномалии, хватало их и в проходах – приходилось быть начеку. Регулярно сверяясь с детектором, я куда большую роль отводил чутью.
Инстинкт, интуиция или чутье, как больше нравится мне, – все, что остается, когда логичные гипотезы, здравый смысл и наука оказываются бессильны. Прагматичный городской житель хватается за незыблемый материализм – я лишен подобной роскоши. Не люблю говорить о природе инстинктов, в особенности чутья. Это просто есть: неотъемлемая часть меня, которой я никогда не пренебрегаю. И пока что чутье не подводило.
Терему путешествие на север явно не нравилось: у него имелись какие-то особые причины невзлюбить эти места. Чуть больше года назад с ним здесь что-то стряслось. Довелось сопровождать на обратном пути – он был без напарника и отказывался говорить, что произошло. Я не стал лезть в душу, раз молчит – есть причины.
Лабиринт закончился, показались невысокие пологие холмы. Пышная зелень на склонах поглотила без следа проселочную дорогу, но среди стеблей еще виднелись фундаменты – напоминание о стоявшей тут деревне.
Гиблые холмы довольно безопасны: от выброса можно укрыться, аномалии почти не возникают, а мутанты эти места почему-то не любят. Поэтому здесь располагался один из многочисленных перевалочных пунктов.
– Привал делаем? – спросил я у Хмыря.
– Заглянуть не мешает, – пожал плечами тот. – Заодно хабар спрячем.
– Смотрю, ничего не изменилось, – заметил Терем.
– Чему тут меняться, – буркнул Хмырь. – Чтобы что-то поменялось…
Терем заскочил за распахнутые ворота, и тут же донесся его голос:
– А ты ошибся, тут кроме нас народ есть! Черт, похоже, плохо дело!
Заинтригованные и одновременно готовые ко всему, мы последовали внутрь. Удивлению не было предела, когда кроме Терема там оказалась четверка сталкеров. Причем трое ранены, из них лишь один в сознании. Как выяснилось, перед нами новички – в дальнюю Зону их занесло впервые. А вот последний сталкер, четвертый, показался знакомым – я его точно встречал. С мутного дна памяти всплыло прозвище – Иоанн.
– Здравствуй, святой отец, здравствуй, – сказал Хмырь. Иоанн до перехода на нелегальное положение учился в семинарии.
– И тебе здравствуй, Хмырь, – устало проговорил сталкер с религиозным прошлым.
Один из раненых, тот, что в сознании, повернулся к нам, но Иоанн велел не двигаться.
– Что тут у вас? – я сразу перешел к делу.
– На огра набрели.
– Где он сейчас?
Появилась новая переменная – с огром шутки плохи.
– Я-то почем знаю? Я случайно сюда попал. Услышал стрельбу – побежал на шум. Он вот хлопцев чуть не разорвал. А потом сбежал вдруг чего-то. И явно его не пули мои спугнули.
– Эвон