так как он в курсе этого события.
Богиня не вмешивалась в нашу попойку, а точнее, в попойку Виктора, вероятно, сжалившись над судьбой отца, который только что посадил собственного сына вместо малознакомого ему молодого человека. А Виктор действительно напивался, особенно после каждого возмущения Лизы, что невиновный Андрей не должен так страдать, что должен быть другой способ всё исправить. Ей объясняли, что это ему будет только на пользу, что о нём там позаботятся и не дадут его в обиду, что он уже давно живёт так, как будто отбывает срок. Лиза ненадолго утихала, но потом снова разгоралась праведным гневом. А я только смотрел на неё, понимая, что скоро мне придётся проститься с ней, может, даже навсегда. И не объяснившись с ней, я не смогу покинуть её. Я понимал, что этим сделаю только хуже, но не сообщить ей, что все эти годы я любил её и одновременно не мог быть с ней, чтоб не подвергать её опасности в будущем, я не мог. А в результате она оказалась в той самой ситуации, от которой я и пытался её уберечь. И в этот момент я понял, как абсурдна была вся эта ситуация, и что я только испортил всё, скрывая свои чувства. И вот, сидя в парилке с ней вдвоём и выслушивая все её претензии к нелепому плану следователя, смотря куда-то перед собой, я почти шёпотом сказал:
– Лиза, я люблю тебя.
Лиза тут же примолкла, как будто кто-то её выключил. Она медленно повернулась ко мне, как бы боясь спугнуть меня. А потом резко кинулась на меня, обнимая, и мы слились в долгом поцелуе, в этот момент время не просто остановилось, оно как бы сделало шаг в сторону, забирая с собой все проблемы, всю суету этого мира, оставив нас наедине друг с другом, переместив нас куда-то далеко, подальше от этого мира. Опомнившись, мы еле оторвались друг от друга, и тут я вдруг вспомнил, что дверь в парилку-то прозрачная, и резко обернулся в сторону стола. За которым стояла мёртвая тишина и три пары глаз смотрели в нашу сторону, замерев. Виктор держал в руках неопрокинутую стопку водки, которая наклонилась слегка и из неё тонкой струйкой вытекала на стол «живительная» влага. Опомнившись, все вдруг начали резко что-то обсуждать, делая вид, что ничего не видели. Лиза, которая и так была раскрасневшаяся от пара, вдруг стала вообще малиновой. А потом я ей рассказал, почему я раньше не признавался ей, и что всё это было напрасно. На что она сказала, что все мужчины – маленькие дети, что весь смысл жизни и есть в том, чтобы дарить близкому человеку свою любовь, и, отрицая это, мы боремся с самой жизнью. На это я только пожал плечами, сказав, что сейчас это понимаю, жаль только, что так поздно, и как быть дальше, я не знаю. На что Лиза сообщила, что так просто она не сдастся и будет всё время со мной, куда я, туда и она, даже если для этого надо будет спуститься в ад.
Выйдя из парилки, мы нырнули в бассейн, искупавшись и обтёршись, сели за стол. Так этот вечер и завершился, я даже не смог проводить Лизу домой, так как меня могли опознать, и это подвергло бы её ещё большей опасности.
Через несколько дней Лиза с Серёжей ездили навещать теперь уже