глубоко вздохнул, закрыл глаза, медленно, не торопясь досчитал до десяти и снова взглянул на своего подопечного, как ни в чем не бывало нянчащего пса. Похоже, тот вообще не подозревал, что ему могут не разрешить оставить пса. Ну ещё бы – раз уж Каска ничего не сказала…
– Ладно. Я поговорю с ней, когда вернётся.
– Надеюсь, у неё были веские причины так поступить, даже не дождавшись меня… – пробормотал он себе под нос так, чтобы Кашка не смог услышать.
Каска вернулась примерно через час после Дирка. За это время, к его все сильнее растущему неудовольствию, успели вернуться с патрулирования квартала «старшие» добытчики – они приходили по двое – трое, приветствовали Дирка, вкратце рапортовали, что в таком – то квартале тихо, что следы Противника обнаружены не были и что за исключением бешено барабанящего по крышам дождя в округе царит полная тишина. А потом, после команды «вольно», все, кроме одного лишь Моргана, тут же вставшего возле входа в караул, замечали Кашку с недавно приобретенным зверем и толпились вокруг них, засыпали вопросами и мучали пса, поглаживая его спину, голову и живот, игнорируя слабые попытки мальчика воспрепятствовать этому. Дирк же всё это время стоял в противоположном углу, прислонившись спиной к холодному кирпичу стены, и дружелюбно улыбался, глядя на свой небольшой народ.
Огонь потух, тепло исходило лишь от горячих угольков кострища, а всё сборище безвозвратно погрузилось во тьму, когда вошла Каска. На миг она остановилась у входа, стянула с себя плащ – дождевик, небрежно скомкала и бросила в свободный угол на пол. Вместе с ней в дом проник терпкий и одновременно лёгкий, почти воздушный запах пыли, лекарств и сухих трав, навеки впитавшийся в ее потрепанное временем пальто. Не произнося ни единого слова, она обвела взглядом мигом стихшую ораву мальчишек, еле различимых в сгустившейся темноте, подошла к погасшему костру, наклонилась, протягивая к нему озябшие пальцы, после чего сняла со спины тяжелый ранец, высыпала из него многочисленные щепки, обрывки газет и угольные головешки и аккуратно сложила небольшой горкой. Миг спустя о бетонную плитку чиркнула спичка, и костер вспыхнул, ослепив и обдав жаром всех присутствующих.
– Отойти от собаки, – её негромкий голос, ровный, спокойный, всё равно заглушил треск разгорающегося костра и шум ливня. – И больше его не тискайте. Он очень слабый и, возможно, даже больной.
Все поспешно отошли от Кашки и расселись вокруг костра, боясь даже слово сказать: о крутом нраве правой руки вождя знали все. Лишь он сам с улыбкой покачал головой, рассмеявшись про себя. Дирк тоже уселся у кострища, достал из – за пояса рапиру и занёс над головой. Разговор с Каской откладывался до конца собрания, так что можно было на время забыть о претензиях к ней.
– Племя! – начал он ритуальное обращение. – Я, ваш предводитель и вождь, приветствую всех вас!
– Мы приветствуем тебя! – хором крикнули все в ответ. Присутствующих было много, но лишь трое