ни на кого не похожих, персов, отбивается от его творений, а главное…
Мага рывком приподнимается.
– Главное – Тардисбург и иже с ним стали слишком самостоятельны. Одни дружины чего стоят, что рыцарская, что русичей.
Мой бывший – впрочем, уже теперешний – начинает выхаживать по комнате. Думать ему это помогает, что ли?
– Игрок собирает не какую-то шваль. Степняки – это так, чтобы массой нас задавить, а вот крупные монстры не просто Актовые, они Финальные. Он выманивает на бой самых умелых, чтобы расправиться со всеми одним ударом, обезглавить город и напомнить, кто здесь хозяин. Уничтожит – и где-нибудь на новом месте начнёт всё сызнова, с послушными исполнительными юнитами.
Аркадий медленно опускает стакан на стол.
– Сегодня прилетели драконы, – глухо сообщает. – Таких я ещё не видел. Как он их выманил с гор?
– Драконы? Вот как… Огневая мощь, да ещё с воздуха… Значит, завтра Финал, дорогие мои. Один на всех, – буднично сообщает Мага. – Если не ошибаюсь, с нашей стороны тоже выдвинуты сильнейшие? Васюта с дружиной там уже который день, а кто ещё прибыл?
– Аскольд. Рустам. Ниль’хи. Анса’Ну-Рия. Гоблин. Будут маги с Рахимычем. Будем мы с Лорой.
– Если их разобьют, – тяжело говорит Мага, – город сравняют с землёй. Зря я сюда привёз Иву.
– Зря, – соглашается Аркадий. – Да ведь дело сделано. И не поверю я, чтобы некромант да на собственный дом лучшие охранные чары не наложил. Отсидится Ваня здесь, ничего с ней не сделается.
Я пытаюсь возразить, но оба мужика зыркают на меня столь выразительно, что слова застревают в горле.
А там ещё и Васюта…
А мне – отсидеться… Впрочем, что ещё остаётся? Какой из меня толк на войне, положа руку на сердце? Под ногами путаться, мешать? Много ли я там настреляю, приученная к неподвижным неживым мишеням?
– С нами Орден паладинов, – возвращается к теме Аркадий. – Нет только ваших. У вас этот дурацкий нейтралитет.
– Знаю.
– Мага, ты же воин. – Видно, что Аркадий подбирает слова чрезвычайно осторожно. – И хороший воин, бывал не только в квестах. Я же тебя по Чёрному перевалу помню. Среди вас немало хороших бойцов. Почему вы отсиживаетесь?
– Слишком ценим жизнь. Смешно? На самом деле так оно и есть. Умирать страшно. А нам ради посвящения приходится делать это добровольно, и лишний раз повторять не хочется.
Он отбрасывает в камин сигару, выкуренную наполовину. Подходит к окну, смотрит в ночную темень.
Оборотник яростно сверкает глазами.
– Но ты-то идешь!
– Иду. Один за всех. Знаешь, сколько в Мире осталось некромантов? Триста сорок два человека, Аркадий. Это – включая женщин, детей и стариков. Триста сорок два, на всей Гайе. Мы вынуждены собой дорожить.
«…моя дорогая донна… очень дорогая…»
Вот почему у них так ценятся дети – и их матери.
Мужчины ещё о чём-то говорят, но я не вслушиваюсь. Мысли мои вновь возвращаются к прежнему. Васюта никуда и не уезжал,