было; решительно все было, но представлены доказательства, так что это надо обсудить здесь; знаете о чем идет дело?
Висленев качнул отрицательно головой.
– Русское направление в моде.
– Ну-с?
– За него буду собирать деньги и обращать их на общее дело. Я нахожу, что это честно. Висленев молчал.
– И потом, – продолжала Ванскок, – явится, знаете, кто?
Висленев сделал опять знак, что не знает.
– Не догадываетесь?
– Не догадываюсь же, не догадываюсь.
Ванскок подошла к окну и на потном стекле начертала перстом: «с-у-п-с-и-д-и-я».
– Буки, – проговорил Висленев.
– Нет не буки, а это верно.
– Буки, буки, а не покой… понимаете, не супсидия, а субсидия.
– А, вы об этом? Все это вздор. Итак, будет дана субсидия, и мы все это повернем в пользу общего дела, и потому вредить этому не надо.
– Вас надувают, Ванскок.
– Очень может быть, я даже и сама уверена, что надувают, но по крайней мере так говорят, и потому надо этому помогать, а к тому же есть другая новость: возвратился Горданов и он теперь здесь и кается.
Висленев принял эту новую весть недружелюбно, но несколько замечаний, сделанных Ванскок насчет необходимости всяческого снисхождения к свежим ранам, и кипа бумаг, вынутых из саквояжа и представленных Ванскок Висленеву, как подарок в доказательство дружественного расположения Горданова к Висленеву, произвели в уме последнего впечатления миролюбивого свойства. Висленев, освободясь от довольно продолжительного визита Ванскок, тотчас же углубился в чтение бумаг, принесенных ему от Горданова. Подарок пришел Висленеву как нельзя более по сердцу, и он не мог от него оторваться до самого вечера. Он не оставил бы свои занятия и вечером, если бы его часу в восьмом не посетил жилец соседней комнаты, Феоктист Меридианов, маленький желтоволосый человечек, поставляющий своеобразные беллетристические безделки для маленькой газеты со скандальной репутацией.
Феоктист Меридианов вошел к Висленеву без доклада и без сапогов: тихо, как кот, подошел он в мягких кимрских туфлях к углубленному в чтение Висленеву и произнес:
– Здравствуйте, любезный сосед по имению. Висленев вздрогнул и немножко встревоженно спросил:
– Что вам угодно?
Феоктист Меридианов хрипло захохотал и, плюхнув на диван против Висленева, отвечал:
– Вот какой бон-тон: «что вам угодно?» А мне ничего от вас, сударь мой, не угодно, – продолжал он, кряхтя, смеясь и щурясь, – я так, совсем так… осведомиться, все ли в добром здоровьи мой сосед по имению, Иосаф Платоныч Висленев, и более ничего.
– А-а, ну спасибо вам, а я зачитался и не сообразил.
– Что же это вы читаете?
– Очень интересные бумаги по польскому делу.
– Это «щелчок», что ли, вам приволок?
– Какой щелчок? – спросил с нескрываемым удовольствием Висленев.
– Да вот эта стрижка-ерыжка, как вы ее называете?
– Ванскок!
– Ну