Прокаженный. Иван Власов

маниакальное упорство – догнать и съесть. Я же не понимал смысла этой гонки. А наоборот, постоянно пытался сам убежать от всего. Я стал тем самым зайцем.

      Появились провалы в памяти. Не помню не только того, что происходило несколько лет назад, но и что случилось на прошлой неделе. Теряются мои прежние ощущения и впечатления. После события с «повесившимся» красные точки на теле стали стягиваться в одну большую расплывчатую кляксу.

      Я приехал в бар. Вибрация от электробасов заполняла все пространство. Высматривал девушек и сразу подходил к ним, на ходу заказывая виски. Никогда сразу не разговаривал с самой красивой, а сначала общался со всеми. Значительно охмелев и осмелев, переходил уже к действительно интересной мне особе. Хватило немного времени понять, заинтересована она в знакомстве или нет. Как обычно, болтали на общие темы, но оказалось, что это совсем и не нужно. Отвез ее домой, у подъезда поцеловал и получил приглашение зайти в дом. Время терять незачем. Страстные объятия, сорвал с нее одежду, показала жестом куда идти и уже на кровати начала снимать с меня рубашку. Я остановил и сразу вошел в нее, как был, в одежде. Она была сверху, а я с расстегнутыми и приспущенными джинсами. Но настойчивый сверчок кричал у меня в голове о том, чтобы только она не увидела эти проклятые кляксы. Оргазма не было. То ли из-за алкоголя, то ли из-за этого навязчивого сверчка. Девочка заснула. Я вызвал такси и ушел.

      В зеркале лифта, в неестественно ярком, холодном освещении увидел, что на границе между лбом и волосами образовался белый толстый налет. Попытался его соскоблить. Подцепил. Оторвал. И так с каждым кусочком. Начала течь лимфа. Кожу жгло, словно по ней прошлись наждачной бумагой. Пот капал со лба. Мощно стучало сердце. Я не мог остановиться. У меня подкашивались ноги. Я вырывал куски кожи прямо с волосами. Вся голова покрылась белыми выдранными хлопьями. Наклонился, чтобы они падали вниз, не запачкав одежду.

      Я пил виски, и чем больше, тем становился агрессивнее. Чувствовал, что не могу это прекратить. Вечно ввязывался в драки и часто сам их провоцировал. Совсем срывало голову. Отключался инстинкт самосохранения: «Давай же! Что медлишь? Ударь меня! И мы с тобой повеселимся». Днем на работе подавлял ненависть в себе и не выплескивал на людей. Но ночью наступала свобода. Во мне жил бескомпромиссный дикий зверь, которого невозможно было укротить. По крайней мере, я не мог этого сделать. Совсем.

      Шла первая неделя пандемии. Разбирали выстраданный нами ремонт. В стране локдаун. В бессонных ночах и днях в облаках пыли, ненависти и полного опустошения перевозили производство. После нашего переезда ковидный режим совсем ожесточился. И я быстро уехал на дачу. Надо посмотреть, как будет протекать моя болезнь в обычном спокойном режиме, и самоизоляция этому сильно поможет. А в больницу при карантине – это равно самоубийству.