Инна Носкова

Сила Вегвизира


Скачать книгу

мелкие операции – все без наркоза делают.

      – У вас кашель уже второй день не прекращается. Туберкулез?

      – Да какая уже разница. Мы все скоро умрем и не имеет значения от чего, – Дед вновь взял грязный платок и, отвернувшись, дважды в него кашлянул.

      Его надрывистый кашель только усиливался, плавно переходя в судорожное состояние. Как правило, приступы случались по ночам, во время одного из них доктор потерял сознание, сжимая в руках огрызок тряпки. Каждый такой приступ сопровождался тяжелой отдышкой. Кашель был сухой и без примеси крови. Кроме того, он стремительно терял в весе. Было очевидно – у доктора последняя стадия рака легких и жить ему оставалось несколько месяцев.

      Он умер лежа на полу в каморке, служившей раньше подсобным помещением бывшего НИИ. Ушел тихо, без криков. До последнего мы с ребятами по очереди старались украсть обезболивающие. Одни не действовали, другие лишь отчасти снимали боль. Но он всеми силами старался ее сдержать, стиснув зубы в носовой платок. Похоронили его прямо во дворе соседнего дома, где когда-то была детская площадка. На дощечке от старой скамейки углем написали дату смерти и два слова – «Доктор Дед».

      ***

      В день нам полагалась пайка: похлебка, каша на воде и компот из сухофруктов. На ужин – галетное печенье или сухари. Все это выдавали работники общей кухни, которые привозили готовую еду в бидонах, под четким контролем «берсерков» с автоматами. На счету была не только каждая таблетка, но и каждая ложка жидкой похлебки. Чем питались пациенты – неизвестно. Скорее всего, в питании, как и в лечении, также присутствовал индивидуальный подход: одним все, другим – минимум, третьим – лучше смерть.

      В столовой госпиталя во время обеда было многолюдно, однако о наличии здесь людей свидетельствовал лишь стук ложек об аллюминевую посуду. Ели молча, все боялись обронить лишнее слово и разозлить одного из надзирателей, дежуривших в столовой. Сложно сказать, что больше входило в их работу: контроль за продуктами или препятствие общения между коллегами, которые в процессе еды могли проговориться о наличии больных, условиях их содержания и статистике смертности. Вся лишняя негативная информация могла вызвать панику, а вместе с ней и волну самоубийств в бандитской общине. А рабы – это ценный товар.

      Дважды в неделю с утра и до позднего вечера из операционной, находившейся на четрвертом этаже, доносились истошные женские крики. Эти дни были особенно тяжелыми для единственного гинеколога. В обеденное время женщина средних лет, внешне больше напоминающая мужчину, с тяжелой походкой, грубым голосом и суровым взглядом, выходила в специально отведенную для медработников курилку, которая была оборудована на улице возле служебного входа. Она выкуривала подряд три сигареты, молча смотрела на пустую объездную дорогу, мысленно настраивая себя на продолжение вынужденной работы в аду.

      Меня сложно назвать курильщиком. К сигарете тянулся, как правило, после обильной выпивки или в результате серьезного стресса, на