очень мудро, – сказал Холмс. – Ваш случай весьма примечателен, и я буду рад рассмотреть его. Но если говорить о вас лично, похоже, вам не за что обижаться на этот необычный Союз. Напротив: вы, как я понимаю, стали богаче приблизительно на тридцать фунтов, не говоря уже о знаниях, которые вы приобрели, переписывая статьи на букву A. Вы ничего из-за них не потеряли.
– Нет, сэр. Но я хочу узнать о них: кто они такие, какова цель этой шутки надо мной – если это была шутка. И довольно дорогая шутка, поскольку стоила им тридцать два фунта.
– Мы попытаемся это выяснить. Но сначала пара вопросов, мистер Уилсон. Этот помощник, который первым привлёк ваше внимание к объявлению, – как долго он уже с вами?
– Около месяца.
– Как он появился?
– Откликнулся на объявление.
– Он был единственным претендентом?
– Нет, у меня их была дюжина.
– Почему вы выбрали его?
– Потому что он ловкий и обошёлся бы дёшево.
– Фактически за половину жалованья.
– Да.
– Как он выглядит, этот Винсент Сполдинг?
– Маленький, коренастый, очень живой, без единого волоска на лице, хотя ему около тридцати. У него белое пятно на лбу от ожога кислотой.
Холмс выпрямился в кресле в большом волнении.
– Так я и думал, – сказал он. – Вы когда-нибудь замечали, его уши проколоты для серёжек?
– Да, сэр. Он сказал мне, что это сделала ему одна цыганка, когда он был мальчиком.
– Хм! – сказал Холмс, откидываясь в кресле в глубоком раздумье. – Он всё ещё при вас?
– О да, сэр, я только что оставил его.
– И в ваше отсутствие дела велись хорошо?
– Не могу пожаловаться, сэр.
– Так, мистер Уилсон. Я буду рад высказать вам своё мнение относительно этого дела через день или два. Сегодня суббота, и я надеюсь, что к понедельнику вопрос решится.
– Итак, Уотсон, – сказал Холмс, когда наш посетитель ушёл, – что вы думаете?
– Ничего, – честно ответил я. – Всё очень загадочно.
– Как правило, – сказал Холмс, – чем необычней дело, тем менее загадочным оно оказывается. Но я должен поспешить с этим вопросом.
– Что вы собираетесь делать? – спросил я.
– Курить, – ответил он. – Это задача на три трубки, и я прошу вас не обращаться ко мне в течение пятидесяти минут.
Он скрючился в кресле, подтянув свои худые колени к ястребиному носу, и так и сидел, закрыв глаза. Я пришел к выводу, что он заснул, и сам уж начал дремать, когда он внезапно вскочил с жестом человека, нашедшего решение, и положил трубку на камин.
– Сегодня в Сент-Джеймс-холле играет Сарасате, – заметил он. – Как вы думаете, Уотсон, ваши пациенты смогут обойтись без вас несколько часов?
– Я сегодня свободен.
– Тогда надевайте шляпу и пойдёмте. Сначала мне нужно в Сити, а по пути мы можем пообедать.
Кобург-Сквер – это убогая, небольшая площадь с четырьмя рядами тёмных двухэтажных кирпичных домов, лужайкой редкой травы и несколькими блёклыми лавровыми кустарниками.