понимая, почему и зачем. Ни о чём не думаю, не загоняюсь. Нервно перебираю парный браслет, подаренный молодым человеком. Магнитик всегда цепляется за что-то. Подбешивает, но я не снимала ни разу с того момента, как Женя застегнул его на запястье, на моём и своём. Браслеты должны говорить о том, что мы всегда рядом, даже находясь на расстоянии две тысячи километров. Они должны проводить тепло. Почему же сейчас жжёт холодом? А если сердце Жени тоже остыло? Нет же. Меня просто параноит. Так скоро не может быть.
3 Октября
Все уроки сижу без настроения. Почти что сплю, тогда как Егор полон сил и энергии. Снова и снова показывает тик токи, засовывает наушник мне в ухо, мол, тут надо со звуком смотреть.
– Алексеев, убери! У нас вообще-то урок идёт! Русский язык! – Повышает голос Ольга Юрьевна.
–Мне мама просто написала.
Ольга Юрьевна ойкает, закатывая глаза. После очень унылого смешка, Егор спрашивает, что случилось.
– С Женей какое-то молчание.
–Понятно, – отвернулся в экран мобильного.
И такова поддержка моего лучшего друга.
13:11
Стоя на трамвайной остановке, отшучиваюсь про запреты от Жени. Ксюша смеётся, говоря, что всё равно ничего не узнает. Не отвечаю, что точно узнает. Натягиваю улыбку, хотя внутри как-то поцарапано. Трамвай качается, стуча колёсами. Виды за окном сменяются, но такие же серые и скучные. Под мостом, по которому ходит транспорт, лежат несколько железнодорожных путей, а чуть подальше вокзал. Думаю, как хорошо было бы уехать прямо сейчас в Питер. Вздыхаю. Смотрю на время. Пол дня уже позади, ушло, можно сказать, в никуда. Ксю в левое ухо зовёт гулять. Говорю «нет», под предлогом «дома много дел». Однако, вру. Всё, чем буду заниматься, так это сидением под одеялом с кружкой какао, просматривая ролики на «Ютубе». Нам с апатией и вдвоём неплохо. Впрочем, даю ложную надежду, мол, если закончу пораньше, то смогу пойти.
14:00
Поворот ключом, и я дома. Бабушка спит. Быстро снимаю кеды и бегу к себе, дабы избежать всяких ненужных расспросов. Лестница на второй этаж скрипит, но, вроде, не будит спящую. Кидаю рюкзак персикового цвета под письменный стол. Открываю окно. Ветер раздувает белоснежный тюль. Падаю на кровать. Просто плачу. Сегодня знаю причину: Женя, его молчание.
«Ещё никогда не было так грустно. Ощущаю себя на минус пять по стобалльной шкале. Будто оторвали половинку тела. Не могу осознать, когда начала любить Женю. Ведь я не хотела. Похоже, стоит согласится, статистика не врёт: чаще всего влюбляются люди, которые совсем не хотели», – чернила размылись, и убираю тетрадь с размышлениями подальше от чужих глаз. Не хочу, чтобы кто-то узнал о настоящем внутреннем.
Под вечер более – менее успокаиваюсь. Комната утонула в закате и тоскливом холоде. Папа сообщил, что она – настоящая морозильная камера. – Заболеешь ведь. – Створка окна закрылась с ужасным грохотом. Папа не злиться, просто она того требует. – Чай будешь?
–Буду, – вяло отвечаю я.
Папа уходит на первый этаж. Последние лучи солнца медленно ползут по стене. Наблюдаю, как третье октября