Чайки. Он сказал, что я поступила правильно, давая второй шанс человеку, которого люблю. Меня накрывают ложные надежды, что мы с Женей будем существовать ещё долго. Как и хотели, на всю жизнь. Понимаю, хочу прямо сейчас оказаться в его объятиях, как тогда. Чтобы было тепло, комфортно. Чтобы было лучше, чем всегда.
4 Глава
2-3 Ноября, сон*
Кричу Жене, что он идиот, и надоел выводить меня на ревность. Хватаю нож и резко взмахиваю по горлу. Он теряет сознание, падая на пол. Падаю за ним. Женя не на долго открывает глаза и спрашивает:
– Что здесь происходит?
Это звучит так бессильно, что внутри ёкает. Поднимаю его руку, прижимаясь к ней. Пытаясь уловить тепло ладоней, отвечаю:
– Жень, ты умираешь.
Он вновь теряет сознание. Я тащу его тело по паркету, в надежде успеть спасти.
– Стой. Пожалуйста, поцелуй меня. И всё пройдёт.
Сажусь рядом с Женей, на колени. Целую его в щёки, перебираю волосы. Но не помогает. Веки сомкнулись, больше не дышит.
5 Ноября
Просыпаюсь слишком рано для того, чтобы вставать. И слишком поздно для того, чтобы засыпать обратно. Дома никого нет. Пусто и слегка грустно. Но одиночество привычно. Тусклый свет мигающей светодиодной панели, холодный пол. Кружки пожелтели, а принт стёрся. Новые специально для гостей. Хотя они бывают очень редко. Сквозь тишину пробивается вибрация звонка, разгоняя мечтания в голове.
– «Мальчик из Питера» – звонит уже, время только шесть утра по Москве. Случилось чего? По привычке считаю до пяти и отвечаю.
– И тебе доброе утро, – небрежно закидываю ногу на ногу, потягивая крепкий чай.
– Доброе утро! Знаешь что? – Выжидает паузу. – У меня сегодня день рождения!
Давлюсь чаем и бью себе по груди.
– Ого, с днём рождения, кот, – как-то вяло поздравляю я.
– Солнце ещё не взошло, а уже ласкает своими лучами. Спасибо. Зайка, я так рад. Мне теперь шестнадцать.
– Здорово.
В последний раз я радовалась тринадцатилетию. Последний раз задувала свечи на торте, улыбаясь. Последний раз звала кого-то на празднование. В четырнадцать получала паспорт и понимала, что теперь я сама несу ответственность. А в сам день рождения пошла на вокал. Бабушка пыталась отговорить, но я упёрлась. Засунув наушники в уши, и сквозь тающие сугробы, побрела в колледж на сводную. После репетиции водили хоровод и обязали загадать самое заветное желание. Долго думала, и не придумала ни чего лучше, чем попросить о том, чтобы мне написал один лично знакомый артист, по которому в какой-то степени тащилась. И он вправду написал, в этот же вечер. Мы пообщались пару часов подряд, а потом стало грустно, что чем-то большим с ним никогда не будем. Немного разные слои общества.
В пятнадцать были свои причины разрыдаться так, что потом пришлось успокаивать долгим разговором. Я сидела на кухне с кружкой чего-то. Помню точно, что-то рисовала, а потом накрыло. Когда дверь на кухню скрипнула, сделала вид, будто всё хорошо, только красные глаза и всхлипы быстро выдали. Аля – гражданская жена отца, очень долго говорила со мной о проблеме. В итоге проблема написала перед сном, объяснив, почему не смогла поздравить