так дрожат? Это из-за них тебе так больно?
– Не твоё дело, – ответил Стефан. Машинально и на автомате. Так он отвечал тем, кто совал нос в его дела.
То есть практически всем людям.
– Ты не можешь мне помочь с ночлегом? Я тебе помог, так что…
– Ха, вот как ты заговорил! А я думал, ты бескорыстный.
Как бы ни хотелось это признавать, но Ален много раз за вечер выручил Стефана: предотвратил попадание под колеса, купил сигареты, уберег от излишнего внимания полицейских и довел до дома.
Это все равно ничего не значило.
– Ты не поможешь? – Ален попытал удачу еще раз.
– Я не пущу тебя в свой трейлер.
– Почему? – Ален все не унимался. Стефан, если бы руки были в порядке, устало потёр бы переносицу.
– Потому что это мой трейлер. Я не обязан пускать туда тех, кого не хочу. Моя собственность, понял? И в нем слишком мало места для двоих.
Ален вздохнул и беспомощно посмотрел на Стефана. На самом деле положение паренька довольно бедственное: ни денег, ни еды (кроме злосчастной булки), ни одежды – ничего. К тому же его привели к чёрту на куличики в какой—то трейлерный парк. Местность он вряд ли знает, да и уже темно.
Ладно, он ведь и правда сделал сегодня для Стефана слишком много.
– Вон там диван, – Стефан ткнул пальцем на старый бордовый диван рядом с трейлером. Ален проследил за пальцем и оглядел потенциальное место ночлега. – Принесу одеяло.
Вероятно, такой расклад Алена не сильно впечатлил. Спать зимой на улице, когда ночная температура ощутимо падает, несмотря на теплый климат, никому бы не понравилось. Но это единственное, что Стефан могу предложить. Услуга на услугу.
Он скрылся за дверью и вернулся с одеялом. Протянул его Алену. Тот его принял и спросил напоследок:
– А как зовут тебя?
Стефан держался за наполовину закрытую дверь фургона. Он колебался, взвешивая за и против, – сказать ил все же послать?
– Стефан. Вали уже спать и не капай на мозги.
Стефан закрылся в фургоне и выдохнул с облегчением. Он проследил за тем, как Ален подошел к дивану, развернул одеяло. Дальше Стефан зашторил окно.
***
Он встал у раковины, вытащил бутылек спирта из пакета, поставил его на стол. Снял куртку и толстовку, стараясь не задевать руки, и с неудовольствием обнаружил на предплечьях огромные черные коросты вокруг ран. Раны были свежие и не затянувшиеся.
Стефан не с первого раза смог открыть бутылек – хоть боль и притупилась благодаря дыхательным техникам, сил пальцам это не вернуло. Когда крышка поддалась, он дал себе минуту, чтобы собраться с силами, а затем, вытянув руку над раковиной, полил спирт прямо на неё.
– Твою ма-а-ать, – прохрипел Стефан. Тело охватила крупная дрожь, особенно сильно тряслась левая рука.
Он сгорбился, для опоры упершись правой рукой в столешницу, почти сложился пополам, но это вряд ли уменьшило бы боль. Стефан рвано дышал, по вискам тёк пот. Коросты на руках разрушались и шипели от попадания на неё спирта,