вещами, даже после начала учёбы в Академии. А вот Роуэн сильно увлёкся искусством, нарушая планы родителей на то, что он займётся военной карьерой. Роуэну повезло, что он был младшим. Отец, конечно, злился, но мать заявила, что не одной политикой славятся принцы. А в империи давно пора развивать искусство.
Да уж, думал Айден. Его дед после смерти жены помешался на религии, он каждое утро начинал с молитвы Безликому. Бог смерти и без того всегда был главным в империи, но тогда его влияние ещё возросло. Остальные боги в тени его плаща, ведь что может быть сильнее смерти?
В других странах царили иные обычаи. В той же Керавии почитали богиню морей и океанов, потому что выход к морю позволял стране быть центром торговли. В Харгарадском каганате – богов войны и скотоводства. А на Новых территориях, не так давно присоединённых к империи, вообще верили в своих богов, и это считалось проблемой, которую в том числе решает Верховный жрец Безликого. Сейчас это древний старик Балор Ашкерел, старый друг деда, который рассчитывал, что средний принц станет его преемником.
Балора Айден любил. Тот хоть и крепко держал церковь Безликого, но в личном общении оставался приятным человеком. Айден сам решил сообщить ему, что уходит из храма и отправляется в Обсидиановую академию, боялся, тот разгневается. Но Балор не удивился:
– Однажды ты станешь императором. Роуэн хороший малый, но для этого совсем не подходит. Да и ты лучше меня знаешь, что жрец из тебя вышел бы так себе.
Балор усмехался, но потрепал Айдена по голове как по-прежнему пятилетнего. Похоже, Верховный жрец давно понял то, в чем Айден сам себе не признавался. В храме он оставаться не хотел, это не его место.
– Приглядись к людям в Академии, – посоветовал Балор. – Это ведь не только толпа взбалмошных дворянчиков и дворянок, которых ты друг от друга на балах не отличишь. Кто-то из них займёт важные места при дворе. Возможно, там ты найдёшь себе и генералов, и Верховного жреца, и советников.
Устроившись за мольбертом, как и другие ученики, Айден слушал рассказы о художниках, которых он не знал, и краем глаза посматривал на большие окна, по ту сторону которых расстилался сад. Рисовал Айден неплохо, хотя не особо любил это занятие. Углём пытался изобразить стены храма Безликого, в котором воспитывался. И вспоминал слова Балора.
А вот Лорена точно была на своём месте. Преподавательница её хвалила, та успела сделать аж несколько зарисовок, а остальные студенты, кажется, смирились с тем, что лучше всех здесь рисует именно она.
Сколько удивительных талантов таится в людях! Отмывая руки от угля и собирая вещи, чтобы перейти в аудиторию следующего занятия, Айден думал о том, как причудливо порой то, что кажется, и то, что есть на самом деле.
История искусства навевала скуку, возможно, из-за преподавательницы, которая зачитывала всё ужасно монотонным голосом и клонило в сон.
А вот литература Айдену нравилась. Он любил читать, в храме было неплохое собрание книг, к тому же можно было доехать до дворца и взять что-то из библиотеки.
Среди