довольно быстро – Википедия тут же выдала информацию о Египетском масонстве, которому принадлежал этот знак.
–– Ну что там? – нетерпеливо спросил Власенко.
–– Я оказался прав, товарищ подполковник. Это те же масоны, только Египетские. Очередное тайное общество, просто чуть-чуть поменьше.
–– Те же яйца, но вид с боку. И что же там про них пишут?
–– Да ничего особенного. Данная ветвь масонства берет свое начало на берегах Нила, забытый культ Диониса и мистерии Митры. Он особо не пользовался популярностью, пока его не возглавил Басальмо Калиостро. Именно он и возродил этот всеми забытый культ.
–– А про ритуальные убийства там ничего не пишут? – уточнил начальник.
–– Ничего.
–– Тогда это все чушь собачья! И не имеет к нашему случаю никакого отношения. Мало ли кто здесь нарисовал этот глаз и треугольник, а еще и круг в придачу. Увидели на долларе этот символ и начертили здесь. Подростки – они и в Африке подростки.
Агафонов недоверчиво посмотрел на начальника. Слишком у него все просто получалось. Это случайно, то случайно. А вдруг этот знак и есть ниточка, за которую можно потянуть и раскрыть преступление?
–– А с чего бы им масонский символ здесь рисовать? – задал неудобный вопрос Агафонов.
Власенко скривился, немного помедлил, а затем в приказном порядке заявил:
–– Вот ты мне на этот вопрос и ответь. Короче, хватит болтологии, начинай работать! Опрашивай, выясняй, крутись-вертись, сивка-бурка, – не мне тебя учить, как это делать, целый капитан все-таки. А если помощь экспертов или консультантов понадобится, пиши рапорт, подмахну. Короче, оставляю тебя здесь за старшего. Трудись! А я в управление, у меня через пару часов совещание в Префектуре. И еще, жду к пятнице промежуточный результат работы!
С таким нехитрым напутствием подполковник Власенко поспешил к служебному «Форду», что был припаркован у самой кромки лесопарковой зоны.
–– Крутись как хочешь, а результат добудь, – усмехнулся Агафонов, провожая начальника равнодушным взглядом.
Палыч, что сидел неподалеку и прекрасно слышал весь разговор, хихикнул.
–– Ну что скажешь? – поинтересовался у специалиста Агафонов.
–– А чего сказать? Очень все плохо, Кирюх. Все очень плохо.
–– Это еще почему? – не понял оперативник.
–– Когда что-то непонятно, оно всегда плохо. Потому что непонятно, как и почему. А когда понятно, хорошо, меньше мороки и головных болей.
Агафонов нахмурился и приблизился к Виктору Павловичу, который фотографировал стены рядом с местом происшествия.
Щелчок, яркая вспышка – и темный туннель словно вздрагивает от постороннего вмешательства.
–– И что же тебе тут непонятно? – уточнил оперативник.
–– А все!
–– Но так ведь не бывает.
–– Не бывает, а здесь, представь себе, есть.
Кирилл открыл рот и хотел спросить еще что-то, но этого не потребовалось, поскольку Палыч начал говорить:
–– Понимаешь,