оказалось куда приятнее. Да, мы повздорили с ней вчера, но кто не ругается? Даже семейные пары, прожившие не один десяток лет, ругаются, а мы… всего-лишь знакомые. Она ничего не знала обо мне, я ничего – о ней, но мы проводили время вместе. И я готов был и дальше это делать, лишь бы она не видела то, как я угасаю. Весь с каждым днем мне становилось всё хуже. Я чувствовал, как сил не хватает донести пакет с продуктами от магазина до дома. Приходится делать остановку в парке и делать идиотский вид, что я просто решил посидеть на лавке в компании белого пакета с эмблемой магазина.
– Знаешь, в мое время эти твои «оладушки» назывались драниками. – Усмехнулся я, вспоминая своё детство и то, как трепетно бабушка относилась к готовке.
Отец не появлялся дома уже второй год, мама говорила, что он уехал на работу. Но денег второй год у нас не было, да и мама целыми днями где-то пропадала. Мы с бабушкой проводили дни напролет вместе. Она читала мне книжки, рассказывала истории из своего детства, учила правильно складывать вещи в шкаф и научила мечтать и фантазировать. Моим фантазиям не было предела. Я несся домой из школы, чтобы рассказать бабушке о том, что узнал на уроках и о чем мечтал на переменах.
Я забегал в квартиру, снимал ботинки, молнией бежал в комнату, переодевался, потом в ванную, чтобы умыться и наконец-то на кухню. Бабушка обычно сидела и читала у окна, но однажды, когда я забежал на кухню, она чистила картошку. Целый пакет картошки. Я с удивлением наблюдал за этим, а когда она принялась натирать её на терке, удивился. Бабушка посмеялась, погладила меня теплой ладонью по волосам и сказала, что как только она закончит, все мои сомнения и вопросы уйду на второй план.
Так и случилось. Запах был потрясающий. Заполнял всю квартиру, каждый уголок. Да даже моя футболка и шорты, в которых я расхаживал по квартире, пропахли приятным запахом жаренных на масле драников. А какими они были на вкус… с ума можно было сойти. И я бы ел и ел, если бы бабушка не сказала, что нельзя так много сразу, иначе заболит живот.
Сколько же она их напекла… целый таз с горкой, а потом мы ели их со сладким чаем. Я рассказывал об этом маме, а она смеялась, целовала меня в щеки и говорила, что скоро все наладится. Она всегда об этом говорила, но налаживаться ничего до сих пор не начало.
– Так! Теперь последнее желание на этой странице! – объявила Юля, вытирая губы салфеткой и встала со стула.
– Ты снова… мы вчера поругались из-за этого. Юль, как же ты не поймешь, я… – я заткнулся, потому что она поцеловала меня в щеку, но сразу же отскочила и довольно похлопала в ладоши. – Что это было?
– Желание! – рассмеялась девушка.
– Твое или мое?
– Твое… – она побежала в коридор, вернулась с тетрадкой и, подойдя ко мне, открыла первую страницу, указывая на пятое желание.
«5. Хочу, чтоб Танька поцеловала меня».
– Ну… я не Танька, но желание же исполнила!? Или нужно было не в щеку? Я готова и не в щеку,