путь берградцам не покажете, глядишь, еще столетие спокойно проживем. Ну, а на «нет» и суда нет.
На крыльце появилась старуха. Подвластные ее волшебству, следом за нею, точно привязанные, плыли по воздуху: кадка маринованных огурчиков; бадья с грибочками; квашеная капуста в бочке; липовый и вересковый мед в кувшине; малиновое, черничное, земляничное варенье в берестяных баночках; лесные орехи в коробе; дымящаяся похлебка в котелке; вяленая рыба в вязанках; бусы сушеных яблок. Замыкал процессию деревянный ковш с точеной ручкой в форме лебединой головы.
«Мать честная! – изумился Илья. – Где же, в эдакой теснотище, она все это хранила?»
Припасы мягко опустились подле костра. А ковш сам принялся черпать вино и разливать его по кружкам. И всем стало ясно, что Яга наконец-то принялась хозяйничать, как положено.
Молчавший доселе княжич встал и, покусывая рыжий ус, начал речь:
– Еще полчаса назад мы были заклятыми врагами и желали друг другу лютой смерти, а теперь сидим у одного костра, пьем из одного источника. И, не смотря на то, что мы потеряли коней, да затупили мечи, обрели мы гораздо больше. Я уверен: нет, не пойдут берградцы войною на чернолесскую нежить.
Тяжело давались старшему Ивану эти слова. Но в тот момент верилось ему, что все так и будет.
Выпили по второму кругу, и сразу стало веселее. Богатыри потянулись за огурцами, Илья – за грибами, дракон залез лапою в квашеную капусту, Яга принялась за орехи с медом.
Следующим выступил дракон. Поблескивая капустой, повисшей в одной из своих козлиных бородок, Никанорыч хором заявил:
– Эх, кабы вы без мечей явились, а я на государевой службе не стоял, как бы все здорово зажили! Выпьем же за дружбу!
В рядах врагов-союзников наметилось некоторое оживление. Вино давало о себе знать.
Через пару часов люди и дракон сидели, обнявшись, а Йог, растопырив вместо пальцев ставни, лихо отплясывал вприсядку.
Ближе к утру и лес, и приречье огласила общая пьяная песня, летящая в морозную высь вместе с искрами затухающего костра:
– Пьянка кончится когда-то,
Ведь она не навсегда!
Станут трезвыми ребята —
Расползутся кто куда.
И снова смутные подозрения закрались в душу Ильи. Он был твердо уверен, что слышал подобные песни, знал их. Но что-то в них было не так. За всем этим был какой-то вселенский обман. И знакомые мотивы звучали как насмешка богов. Илья пел вместе со всеми, плакал, и не стыдился своих слез. Илье было не важно, где она, та, истинная страна, родившая его: где-то там, где нет ни Йогов, ни драконов, или здесь, среди захмелевших богатырей. Главным было само чувство всеобщей, но светлой тоски.
Илья задрал голову к небу. Сверху ласково глядели звезды. Казалось, что это чьи-то добрые глаза следят за детскими шалостями людей и нечисти. И с этим ощущением сопричастности ко вселенским тайнам бытия, Илья забылся.
Глава 4
Голова болела так,