Иваны вернулись, спустились с горы и Лихо с Горынычем. И, вроде бы, все помирились, да только не было того единения, что возникло у Калинового моста. Вино сближает, объединяет совершенно разных людей, а любовь, как это ни странно, разъединяет и толкает на глупые, а порой и отвратительные поступки.
Лететь к Маре решено было завтра на заре. Пока разбирались, кто прав, кто виноват, незаметно и солнце провалилось за горизонт. Разожгли костер. Оставили у него караульным Песьего сына. Да Горыныч улегся рядом. Остальные отправились ночевать в избу. Йог удивленно крякнул, вместив в себя всех гостей и сел на землю, вытягивая уставшие лапы.
На Марогорье опустилась ночь.
Глава 6
Илью разбудил протяжный волчий вой. И парнем сразу завладели нарастающая, тревога и смутный зов неведомого. Илье даже показалось, что новогодний бред вернулся. Мистический холодок пробежал по спине и на висках выступил холодный пот. И если все предыдущее было сном, то чем же порадует явь?
Илья огляделся. Увы, это была все та же изба бабы Яги. И рядом заливисто храпел Иван Княжий сын. Кухаркин сын чмокал губами. Митрофан свернулся в клубок. Костяная нога Яги свисала с полатей. Лягушки нигде не было видно. Похоже, никто не слышал волчьего воя.
Илья несколько минут сосредоточенно рассматривал собственные руки, словно увидел их впервые. В неверном лунном свете, льющемся сквозь не зашторенное окно, все в избе казалось зыбким и нереальным. «А если это судьба? – подумал Илья. – Вдруг мое предназначенье заключается вовсе не в интригах Яги и Лиха? Ведь что-то это значит. Хотя бы то, что мой слух тоньше. Ну, или, на худой конец, я – шизофреник».
Нужно было на что-то решаться. Илья поднялся, прихватил свою куртку, которой укрывался и осторожно, стараясь не скрипеть, скользнул к выходу. Во дворе, то есть рядом со спящим Йогом, скалил желтые клыки матерый волчара. Его шерсть отливала серебром и переливалась в лунном сиянии.
– Твою мать! – сказал Илья.
– Слухай сюды. – раздался глухой простуженный голос. – Утекать поздно. Обернись! Да шибче. И что ты, как недоваренные клецки? – слова явно слетали с волчьего языка.
Илья уже давно ничему не удивлялся, а только благодарил судьбу, что столкнулся не с голодным хищником, а с говорящим.
– Ну, шо як не родной? – продолжал отчитывать Илью хищник. – Токмо и думаешь: где бы сховаться! А зря. У людей, так же, как и у нас – души от порядка и строгости чернеют, як почищена бульба, и то вовсе замереть могут. Сердцу треба раздолье. Шляхи ему подавай! Ты позвал, вот и пришлось мне явиться. Это же, для меня это какая никакая, а халтура. Сгоняю я с тобой куда треба, а за то нашему племени три месяца удача в охоте будет. Кидай свое барахло мне на спину, и помчали.
– Да ты гонишь. – возмутился Илья. – Не звал я никого.
– Оба на! – удивился серый. – Век сала не видать! Да ты, не местный. Ладно, объясняю. Ты подвиг совершить хотел, о геройствах думал, вот во сне мерина и вызывал. Я такие мысли хорошо чувствую.
– Да? – удивился Илья. –