подопытный козлина даже не подозревал об этом. Мои моментально впитывающиеся в кожу пластинки сработали превосходно!
Правда, не обошлось и без казуса. Кажется, пара пузырьков с «пусть я тебе приснюсь» отправились вместе с зельем, убирающим тьму. Профессор де Грасс прихватила их со стола вместе с бутылью.
Упс…
Половину зелья для Ромери я не успела смешать с супервпитывающейся сывороткой и разлить по формочкам, чтобы получить пластинки.
Пузырьки с добавлением моей, между прочим, крови, отправились к умирающему и заражённому тьмой чуваку.
Надеюсь, бедолага догадается, что мелкие склянки предназначены не ему. Ну, или профессор привезёт мне их обратно.
Несмотря на случившийся казус, Ромери своё получил.
Стоял тенью на вечеринке, подпирая плечом стену, и мрачно наблюдал, как я целуюсь с другими парнями. Пусть это не те глубокие поцелуи взасос, а просто смачный «чмок» в губы, но я даже улыбаться умею так, что все без исключения бравые воины встают по стойке смирно и салютуют.
После танцевального перерыва, где я вытанцовывала знойное танго с Дэниэлом, моим заказчиком зелий, Ромери с лицом смертника присоединился к игре в бутылочку.
– Воу-воу! – заголосили ребята. – Лия, если хочешь, выгоним его.
– Пусть играет, – коварно улыбнулась я и кивнула Ромери, чтобы крутил бутылку.
То ли судьба, то ли злой и кусачий рок, но горлышко с первого раза указало на меня.
– У-у-у-у! – заголосила толпа наблюдавших за нами зрителей.
Кажется, народ даже танцевать перестал – все смотрели на нас.
Ромери встал, протиснулся ко мне, потянул за руку, чтобы я встала, и приник к моим губам.
От него пахло мылом и мягкой мятной свежестью. Ага, значит, помылся, прежде чем идти сюда.
Откуда я знаю? Ромери пользуется дешёвой туалетной водой, аромат которой держится всего лишь час после нанесения.
Теперь же, после измен, кое-кому не видать дорогого парфюма в подарок на день рождения. А он, кстати, скоро: двадцать третьего января.
Мой неверный бывший выпендрился и надел на вечеринку свой лучший костюм из тёмно-синей шерстяной ткани с серебристой оторочкой, который берёг лишь для больших праздников.
Его каштановые крупные кудри в художественном беспорядке торчали в разные стороны. Этакая небрежная привлекательность. Когда-то в сентябре я влюбилась в него такого.
Неужели думает, что я и теперь куплюсь на красивенькую обёртку?
Грудь Ромери ходила ходуном, а ладони обняли моё лицо, будто он держал в руках величайшее сокровище в жизни.
А я? Я позволила ему поцеловать себя и даже ответила. Вовсе не потому, что в сердце ёкнуло. Вовсе не поэтому…
О, как права была Кэт! Лучше бы Ромери бежал из академии!
________________
***
Толпа гудела. Парни возмущались, что моему бывшему достался самый настоящий страстный и глубокий поцелуй. Кое-кто даже требовал справедливости.
Эх, знали бы они…
– Лия, – Ромери с трудом оторвался от моих губ и, преодолевая