роет,
Корову коверкат,
Он ему молвил:
«Благослови мя, отче,
Святы игумен,
А от тебя дух дурен».
Схватал его медведь-от,
Зачал драти
И всего ломати,
И смертно коверкать,
И ж… выел,
Едва его, дурня,
Жива оставил.
Пришедчи дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет,
Матери расскажет,
Мать – его бранити,
Жена – пеняти,
Сестра та – также:
«Ты глупый дурень,
Неразумный бабин!
То же бы слово
Не так же бы молвил,—
Ты бы зауськал,
Ты бы загайкал,
Ты бы заулюкал».
«Добро ты, баба,
Баба-бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Таков не буду».
Пошел же дурень
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати.
Будет дурень[192]
В чистом поле,
Встречу дурню
Шишков-полковник.
Он зауськал,
Он загайкал,
Он заулюкал,—
Наехали на дурня Солдаты,
Набежали драгуны,
Стали дурня бити,
Стали колотити,
Тут ему, дурню,
Голову сломили
И под кокору бросили,
Тут ему, дурню,
И смерть случилась.
Птицы
Ди-ди-ди-ди, отчего же зима становилась?
Становилася зима да от морозов.
От зимы становилась весна красна,
От весны становилось лето тепло,
А от лета становилась богатая осень.
Из-за синего Дунайского моря
Налетала малая птица-певица,
Садилася птица-певица
Во зеленой да во садочек,
Ко тому ли ко белому шатрочку.
Налетали малые птицы стадами,
Садилися птички рядами,
И в одну сторону да головами;
И начали птицу пытати:
«Ай же ты малая птица-певица!
И кто у нас за морем больший,
Кто за Дунайскиим меньший?»
«На море колпик[193] -от царик,
Белая колпица царица.
На море гуси бояра,
А лебедушки были княгини.
На море рябчик стряпчий,
На море жерав[194] перевозчик —
Ножки беленьки тоненьки,
Штаники синеньки узеньки.
По морю ходит и бродит,
Штаничков не омочит,
Кажную птицу перевозит,
Тем свою голову кормит.
На море дятел-от плотник,
Кажное дерево пытает,
С того ради сыт пребывает,
А ластушки были девицы,
Утушки молодицы,
Чаюшки водоплавки,
Гагары были рыболовки,
Много-то рыбы наловили;
Рыба на горы не бывала,
Крестьяны рыбы не едали,
Всё она крестьян разоряет,
С того ради сыта пребывает.
А синочка[195] – она худая,
Часто, милая, она хворает,
Долго