с неповторимым лицом, движением глаз, взмахом рук, голосом и походкой. У него есть имя и фамилия, родичи и друзья, отчий край, любовь, ненависть, борьба и милосердие. И ещё – чувство рода.
Именно оно сообщает мощный жизненный порыв процитированному выше стихотворению о великом русском древе.
Ясно понимаемое слово «мы» наполнено для поэтессы не только совершенно реальным расширительным смыслом, но и мистическим, когда на одной линии могут стоять и древний богатырь, и крестьянин-пахарь прошлых десятилетий, и солдат Великой Отечественной, и учитель-подвижник, не жалеющий себя в нынешнее, вероломное и подлое время.
Однако будни требуют от нас конкретных слов, насыщенных социальными и нравственными приметами жизни. И Кан предъявляет современнику поэтический очерк 60-70-х годов прошлого столетия. Оболганные и непростые для понимания десятилетия предстают как период покоя истерзанной кровавыми сражениями и коммунистическими экспериментами великой страны, которую прежде называли советской, а в глубине души понимали как русскую:
Покуда брюзжало тайком диссидентство
в курилках, на кухнях за сытым столом —
смеялось-искрилось счастливое детство,
и синие ночи взвивались костром.
Оно отсмеялось, оно отыскрилось,
Подёрнулось горестным пеплом утрат…
И не объяснит, как всё это случилось,
уже ни товарищ, ни друг и ни брат.
Ужель нас за то упрекнёте? Едва ли!
Вы, дети великой и страшной войны,
что не холодали мы, не голодали,
что звонко смеялись и в ногу шагали,
что самое лучшее время застали
мы – дочери ваши и ваши сыны.
Вот так и живём с ощущеньем утраты
огромной страны, превращённой в туман…
Мы не диссиденты и не демократы.
Мы дети рабочих и внуки крестьян.
Поэтесса спускается вниз по временно́й лестнице, и взгляд её прикован к «делателям». Кстати сказать, в целом поэзия Дианы Кан исполнена гневного презрения к пустословам, кем бы они ни были – «шестидесятниками» с фигой в кармане или же патриотами-болтунами, которым для обустройства России не хватает лишь «пивка – для рывка». Полнота или скудость вечернего стола тут совершенно ни при чём, речь – о расчётливости сердца.
Певец способен охватить без разрывов большие временные отрезки. Он возвышается над приземным течением времени и не пленён текущей хроникой жизни, у него личное отношение к происходящему, сильный голос и спокойная, с несокрушимым достоинством интонация речи.
Вот, в самых общих чертах, корень, из которого произрастают творческое вдохновение и нравственный стоицизм поэтессы.
Очевидна и почва, питающая русское древо сегодня. Она даёт опору телу и душе и скрывает под собой пласты старого жизнеустройства. Принимая минувший день, мы яснее видим отдалённое прошлое, созревает наше миропонимание, складывается наша репутация, формируется духовное задание.
Диана Кан предъявила современникам знаки почвы и поколения.