Вася! – кричала я, надеясь из последних сил, что все образуется, он откроет глаза и объяснит, отчего он такой холодный. – Мама! – кинулась я вверх по ступенькам, забыв о том, что посчитала, что родителей в доме нет. – Пап!
Наплевав на родительскую приватность, я ворвалась в их спальню на третьем этаже. Они лежали в кровати. И не шевелились…
– Нет… нет… – молила я судьбу, но все напрасно. Мои родители были мертвы. Картина схожая – бледность кожных покровов, синюшность губ, черные мешки под глазами… Я выражаюсь, как какой-нибудь эксперт-криминалист из сериала C.S.I. Наверно, так психика борется с ужасающей, неизбежной новостью: я теперь сирота.
Я быстро поняла, что нужно звонить в полицию и скорую. Вдруг кто-то из них в коме? В любом случае они должны будут констатировать… нет, я не хочу даже мысленно произносить это слово.
В общем, я спустилась на второй этаж, открыла уже дверь своей спальни, но тут что-то заставило меня обернуться. Дверь второй спальни плотно притворена. А точно ли они уехали?
Я медленно пошла вперед, почему-то отчаянно труся. Что может сильнее напугать человека, чем смерть собственных родителей?! Что со мной не так?!
Но поджилки продолжали трястись. Возможно, запоздалая реакция на стресс. Хотя подсознательно я понимала: нет, не то. Тут что-то иное.
Я открыла дверь и заглянула в помещение. Оба были там, лежали в разобранной постели. Они никуда не уехали. Они умерли прямо здесь, у нас в гостях.
Действуя как робот, я на негнущихся ногах, почти не дыша, вернулась в свою спальню, начала зачем-то одеваться, боясь предстать перед властями в неглиже, потом поняла, что никаких «властей» здесь не будет, пока я их не вызову, взяла телефон и наконец-то набрала 112. Говоря с оператором, я нечаянно озвучила ту самую мысль, которую гнала от себя, которая до чертиков меня пугала и крутила холодные и скользкие шестеренки в животе.
– Здравствуйте. Меня зовут Виктория Дзержинская, я живу в Москве, улица Заречная, дом сорок шесть. Пошлите кого-нибудь, пожалуйста. Дело в том, что все умерли. Все, кроме меня…
Из-за моего индифферентного тона, словно я зачитывала список противопоказаний к назначенному препарату, оператор не сразу, как мне показалось, поверила звонившему. Но я упрямо повторяла, что все в доме мертвы, кроме меня. И нет, я не знаю, что случилось. Не вам ли за это платят, чтобы разбираться? Конечно, я понимала, что оператор ни при чем, она только звонки принимает, но я имела в виду все те службы, что должны быть сейчас задействованы.
Поговорив и сбросив звонок, я поняла, что мне теперь нужно сидеть одной в доме, полном мертвецов. На трупы что скорая, что полиция приезжают далеко не сразу, это мне сказала оператор. И вот здесь я поняла, что такое паническая атака. Какой-то жгучий пожар внутри невыясненной этимологии заставил меня порвать на себе блузку, ибо искать пуговицы и аккуратно их расстегивать не было ни времени, ни моральных сил. Я понимала, что задыхаюсь. Может, и у меня теперь то же самое, от чего все умерли? А я уже сказала недоумевающей тетеньке, что помощь тут никому не