построила муляж кухни, наполнила его едой, заключила в стеклянный куб и на два месяца поместила на звуковую сцену в Эдинбургском зоопарке. Получившийся в результате «ящик гниения», дополненный камерами с таймлапсом, нацеленными на его обитателей – микробов, плесень и личинок, – стал диаметральной противоположностью холодильника, наглядной иллюстрацией того, что происходит без холода.
Как объяснил биолог Джордж МакГэвин в последующем документальном фильме, «внутри – вся еда, которую можно было бы ожидать, если бы семья собиралась устроить вечеринку»: блюдо чили кон карне, немного вареного риса, тарелка с фруктами и овощами, сырая рыба и курица на противне и несколько гамбургеров в пластиковой обертке. «А еще внутри, – сказал МакГэвин, круглощекий биолог с легкой шотландской ноткой, – находятся бактерии и споры грибов, которые начнут процесс разложения». Потирая руки, он добавил: «Не могу дождаться, когда увижу, что произойдет!» Наблюдать за гниением пищи оказалось до странности завораживающим зрелищем, и в течение следующих восьми недель британская публика в зачарованном ужасе смотрела, прикрыв руками рот и сморщив нос от отвращения, как ящик для гниения оправдывает свое название.
Хотя в начале эксперимента дыни, сладкая кукуруза, салат-латук и клубника на кухне казались совершенно свежими, на самом деле, как только фрукт или овощ собран, он начинает портиться. В миске с фруктами персики и яблоки выглядели довольно хорошо, но их текстура, вкус и содержание питательных веществ уже начали страдать. Отрезанные от корней и листьев, которые снабжали их пищей и водой, фрукты уже прибегли к самоканнибализму, разъедая себя изнутри в отчаянной попытке поддержать клеточный метаболизм. Кукуруза и горох за первые несколько часов пребывания в ящике сожгли половину запасов сахара, а стебли сельдерея и салата-латука стали вялыми, истощив свои внутренние резервуары воды.
Через день миллиарды бактерий, воспользовавшись ослабленным состоянием растительных и животных клеток, начали свою собственную атаку. Бутерброды обвисли, а блестящая чешуя рыбы потускнела, став сначала липкой, а затем склизкой. Курица, в частности, выглядела одутловатой и вздутой, ее кожа окрасилась в пурпурный и желтый цвета. В комнате было влажно, жарко и, по словам МакГэвина, уже начинало вонять.
К концу первой недели плесень взяла верх. Грибки обычно растут медленнее бактерий, но они более адаптивны и устойчивы, что и привело к их окончательному триумфу. В деревенском ящике из реек овощи полностью погибли: опустошенные гнилью, они рухнули на землю и окутались пушистым одеялом плесени. Вблизи каждая белоснежная нить была усыпана похожими на чертополох головками спор, сверкающими, как кристаллы.
Хлеб исчез, превратившись в зелено-серый гобелен пенициллиума. Чили кон карне было погребено под толстой коркой плесени, а бургеры были усеяны белым пухом, их пластиковая упаковка натянулась из-за скопления газа. Курица полностью потеряла форму и бесформенно