и убедившись, что там никого нет, Мари стала поджидать камердинера Рене.
– Откуда у тебя синяк под глазом, Ганс? – начала она разговор издали.
– В трактире ко мне пристал один пьяница, госпожа, – угрюмо ответил тот, отведя взгляд.
– Ты моему мужу тоже так сказал?
– Да, госпожа, потому что это правда.
– А этого пьяницу, случайно, звали не Габриель?
Видя, что тот молчит, молодая женщина продолжала уже более мягким тоном:
– Послушай, Ганс, я могу пойти к мужу и рассказать ему о том, что ты приставал к Николь. А ведь тебе известно, что твой господин не любит шашней между слугами. Однако могу и не говорить…
– Что я должен сделать, госпожа? – после паузы спросил немец.
– Сегодня ночью, когда мой муж придёт ко мне, ты должен выкрасть ключ от шкатулки барона.
– А если сеньор Рене догадается, что это сделал я? Ведь тогда он всё равно меня прогонит.
– Не догадается. В шкатулке находится одно письмо, на которое мне хотелось бы взглянуть.
– Но как я узнаю, что это за письмо?
– Отдашь ключ господину фон Лауфу. Он найдёт письмо и покажет мне. А потом ты вернёшь его на место.
Во время обеда Рене казался утомлённым, объяснив своё отсутствие тем, что почти всю ночь играл в карты с императором и поэтому сегодняшний день проведёт дома. Переглянувшись с Ферри, Мари закусила губу. Больше всего она боялась, что камердинер во всём признается своему господину и тогда неизвестно, как поведёт себя Рене. Ведь она наверняка не знает, что муж изменяет ей, и, следовательно, будет беззащитна перед ним. А что, если Рене уже всё известно и он готовит им с Ферри ловушку? Или, наоборот, это племянник Шато-Солена решил подставить её, чтобы поссорить с мужем?
Мари не знала, на что решиться, в то время как Рене спокойно расправлялся с очередным блюдом. Её муж любил поесть, поэтому у него уже наметилось брюшко и двойной подбородок. Кроме того, за четыре года, прожитые вместе, Мари вменяла ему в вину мелочность (матерью Рене и Эммы была немка), холодность к ней, как к женщине, и неумение противостоять влиянию сестры. Но при желании он мог быть учтивым и любезным, чем, вероятно, и прельстил Маргариту. Неожиданно молодая женщина поймала себя на мысли, что уже практически поверила в измену мужа. После того, как она переспала с его племянником, её мучили угрызения совести. Теперь же, если только Ферри не соврал, они были квиты.
Невзирая на опасения Мари, ужин тоже прошёл спокойно и вечером, как обычно, Рене явился в её спальню. Едва он захрапел, молодая женщина осторожно слезла с кровати. Она была не в силах дожидаться утра. К тому же, Рене мог раньше времени обнаружить пропажу письма. Прокравшись к спальне Ферри, Мари поскреблась в дверь. Молодой человек открыл сразу, словно ждал её.
– Где письмо? – уклонившись от его объятий, дрожащим голосом произнесла Мари.
– Вот оно, тётушка. Надеюсь, теперь Вы убедитесь, что я не соврал Вам.
Схватив письмо, молодая женщина поднесла его к горящей свече. Это действительно было послание наместницы её мужу: Маргарита писала, что побывала