огромные волнения.
– Поехали, а то прекрасные радужки твоих поэтичных зеленых глаз от страха почернели. Скоро драматичное сознание исказится. Заедем в клуб, деревенские байки мигом из головы вытряхнут.
– Не ты ли интересовался, Алиса ведьма или нет? А теперь заливаешь мне, что байки.
– Это все Тимур со своими расспросами, – кинул брат взор на мои запястья, рукава рубашки были подвернуты по локти, – часы не забудь, я в машине.
Часыыыы… Кому я отдал часы? Если кому и расскажу, засмеют. Проще признаться самому себе, что просто спьяну потерял. Но я тогда был трезв. Cнова сжались виски. Надо срочно выкинуть тот странный вечер из головы.
Вошел в дом, бабушка гремела на кухне.
– Я поеду.
– В ночь? Не езжайте в ночь, хоть на рассвете. Вздремните, в пять разбужу, – взмолилась она.
– Я с удовольствием, – скинул тапки и направился в сторону спаленки, в которой ночевал, когда оставался на каникулах каждое лето. Снял одежду, нырнул под одеяло и накрылся по самые глаза. Аромат свежевыглаженного постельного белья, просушенного ветром, уже убаюкивал. Только опустил веки, дверь захлопнулась.
– Матвей, ты меня за идиота принимаешь, – ворвался в спальню обутый Рома.
– Куда обутый, да по коврам, – накинулась на него бабушка с кухонным полотенцем.
– Бабушка, мне ехать надо. Вера ждет, на работе аврал.
– Три часа ничего не изменят. Не пущу в такую темень! – сурово повторила она. – Иду ставни закрывать. Нет бы погостить остались, как выросли разлетелись, кто куда.
– Гаденыш, – прошептал обиженно Рома, увидев мою ядовитую ухмылку, ускользающую под одеяло.
– Прости братец, ко сну клонит. Не обессудь.
– Чтобы тебе черти приснились, – захлопнул он дверь, щелкнув выключатель.
Я повернулся лицом к узорчатому ковру, и прижимаясь каждой частицей тела к тяжелому шерстяному одеялу, расслабился, в надежде выспаться.
Ворочался часа три, проснулся от того, что простыня свернулась в канат и впилась в ребро.
– Полыыыынь – трава горькаяяяя, – напевал пронзительный женский голосок. Я словно повторял его во сне, произнося вслух. Пока отголосок не развеялся из сознания, и я не услышал мерный стук по калитке бабушки. Резко сел, осмотрелся в темной комнате. В окно тут же пробился свет с крыльца, наверное, бабушка или Рома отреагировали раньше.
Скинул одеяло, поднялся и направился в прихожую. Открыв входную дверь, понял, что во дворе никого и тут же потух свет. Но стук в калитку ритмично усиливался. Словно вибрации доносились до меня по тропинке ведущей от калитки. Вбежал в прихожую, пощелкал выключатель, но свет не загорелся, лампочка, видимо, перегорела, схватил фонарь, подвешенный на крюк старенького трюмо.
Вышел на крыльцо, еле уловимая стукотня доносилась со стороны улицы. Не подросток вроде, а в горле пересохло, в затылке запульсировало. Кровь хлынула к ушам. Спустился на два порожка.
– Кто там? – прикрикнул я. Стук не прекращался. – Кто там? – переспросил. Тишина…
Глава