чужаков, перевела взгляд на Мать племени.
– Отпустите меня, Тханана.
– С честью, – короткий ответ кивнувшей матери обжёг слух ХынСаа горечью.
Она обвела взглядом тех, кто вслед за девушкой повторил то же разрешение, и, слыша неизменное «С честью», вдруг поняла, что и вопрос и ответ были давней традицией ламарцев. О том, что последует за этим, она догадалась до того, как это произошло.
Взору воинов Эскара – тайного отряда, отправленного Курхо в горы до сражения, чтобы перехватить женщин и детей, – предстало немало удивившее их, совершенно неожиданное действо. Подъезжая к группе ламарцев, они не успели ни предугадать ни остановить ударов кинжалами, каждым из которых большая часть женщин покончила со своей жизнью.
– Что происходит? Что вы творите? – послышались грубые мужские возгласы, в которых смешались ярость и страх.
ХынСаа, которая закрыла глаза Замига ладонью до того, как отпущенные Тхананой девушки обнажили клинки, сглотнула: решение остаться в живых она приняла вслед за матерью. Злость захватчиков не испугала её, странное душевное равновесие удивляло, но девушка была спокойна и думала лишь о том, чтобы воины позволили ей удержать мальчика подле себя. Она обратила внимание на то, что погибшие были незамужними девушками и бездетными вдовами. Смирились только матери, не желавшие оставлять своих детей на растерзание врагам.
Развернув коня к чужакам, Тханана с достоинством встретила потемневший от яростного недоумения взгляд того, в ком безошибочно распознала командира отряда, и ровным голосом промолвила:
– Мы сдадимся без сопротивления. Не разлучайте матерей с детьми и позвольте нам идти несвязанными – в путах нет нужды, племени довольно моего слова.
– Ты Мать? – резко спросил воин, прищурившись.
Тханана только кивнула, тому, что они с захватчиками говорят на одном языке, она не удивилась. Мужчина размышлял недолго и отрывисто проговорил:
– Так и быть. Любой, кто попытается сбежать, будет убит, – предупредил он.
И, словно в ответ на его жестокую угрозу, Дикий сорвался с места.
ХынСаа успела лишь перехватить поводья одной рукой, другой прижав к себе мальчика, и наклонила стан к луке, с трудом удерживая равновесие.
– Дикий, Дикий, друг, остановись! – воскликнула девушка, похолодев от звука копыт преследующей их лошади.
Вцепившийся в неё Замиг не казался испуганным; ХынСаа поразило его бесстрашное:
– А может, мы и правда сможем сбежать?
– Замиг! Что же ты говоришь?.. – пробормотала девушка, безуспешно пытаясь остановить коня: несшийся галопом скакун оставлял ей лишь чудо удержаться в седле.
Камни с искрами вылетали из-под копыт коня, ветер нещадно бил в лицо. Не сдаваясь волне страха, ХынСаа думала об оставшейся позади матери и племени, которое могло пострадать из-за своеволия её скакуна.
– Ну, Дикий, хороший мой, остановись же! – взмолилась она.
Девушка заметила поравнявшегося с ними всадника и