черт возьми, я сейчас нахожусь?» – подумал он.
Он не видел ничего, кроме просеки за прсекой. Некоторые просеки были широкими и шли поперёк, а некоторые – длинными и узкими и шли вдоль – и повсюду тут были углы и закоулки. Здесь не было ничего скруглённого, и не было не было ничего скривлённого.
«Что это за большая клетчатая ткань там, внизу?» – спросил мальчик сам себя, не ожидая, что кто-нибудь ему ответит.
Но тотчас же дикие гуси, летавшие вокруг него, закричали:
«Это поля и луга. Поля и луга.»
Затем он понял, что большая клетчатая юбка, по которой он путешествовал, была плоской долиной южной Швеции; и он начал понимать, почему она была такой клетчатой и разноцветной. Ярко-зелёные клеточки он разобрал первыми; это были ржаные поля, засеянные осенью и сохранившие зелень под пологом зимних снегов. Желтовато-серые полосы были стерневыми полями – остатками урожая овса, который убрали там прошлым летом. Коричневатые были старыми клеверными лугами, а черные – заброшенными пастбищами или вспаханными залёжными пастбищами. Коричневые в клеточку с жёлтыми краями квадраты были, несомненно, буковыми лесами; потому что в них вы найдете большие деревья, которые растут в самом сердце леса – голые зимой; в то время как маленькие буковые деревца, которые растут вдоль границ, сохраняют свои сухие, пожелтевшие листья вплоть до весны. Были также тёмные клеточки с серыми серединками: это были большие застроенные поместья, окружённые маленькими домиками с чернеющими соломенными крышами и разделёнными каменными загородками участками земли. А еще посередине были зелёные клеточки с коричневой каймой: это были фруктовые сады, где травяные ковры уже начинали зеленеть, хотя деревья и кустарники вокруг них все еще стояли с голой коричневой корой.
Мальчик не смог удержаться от смеха, когда увидел, как здорово подогнано всё это было, как великолепно все это выглядело.
Но когда дикие гуси услышали его смех, они закричали – как бы с упреком: «Плодор-родная и хор-рошая з-земля. Плодор-родная и хор-рошая з-земля.»
А мальчик вдруг посерьёзнел.
«Подумать только, ты можешь смеяться; ты, столкнувшийся с самым ужасным несчастьем, которое только может случиться с человеком!» – подумал он.
И на мгновение он стал ужасно серьезным. Но прошло совсем немного времени, прежде чем он снова рассмеялся.
Теперь, когда он немного привык к полёту и скорости, он мог думать о чём-то другом, кроме своего страха, кроме того, как ему удержаться на спине гусака, он начал замечать, насколько воздух полон птиц, летящих на север. И раздавались крики и переклички от клина к клину.
– Так вы решили лететь сегодня? – завизжал вдруг кто-то.
– Да! – отвечали гуси.
– Когда по-твоему придёт весна?
– Ни единого листика на деревьях и ледяная вода в озёрах! – последовал ответ.
Когда гуси пролетали над