него, на себя, на судьбу. Хочется рыдать. Ну почему именно Манкиров?! Такое унижение!!!
– Ну, всяко лучше работы в каком-нибудь музее или на подвальных курсах для стариков, – поднимает лицо к небу мужчина.
Его профиль, острый, будто режет небо. В темноте светится белоснежный воротник перехваченной черным галстуком рубашки. И запах… древесные ноты и мускус.
У меня предательски заходится сердце. Ненавижу. Ненавижу!
И о профессии моей – искусствовед – помнит. Походя посмеялся, как обычно. Он и раньше на меня свысока смотрел. Говорил, что если буду с ним, зарабатывать и не понадобится.
Да с чего бы меня уважать, да?
– Мне пора идти, – нахожусь я, наконец. Сердце бьётся о ребра молотом.
– Бросай это, – вдруг говорит Манкиров. – Умная же была девчонка. Даже в чем-то талантливая.
Как он смеет ещё мне и советы давать?
– Как я зарабатываю на хлеб себе и своей семье, вас волновать не должно, – тихо огрызаюсь я. Хорошо, про ребенка не сказала, вовремя язык прикусила.
– Действительно, – усмехается он. – Ты и трахаешься за деньги, как твоя подружка? Тоже разово?
Слезы на глазах. Так вот что он думает! Что мы проститутки, что я… Господи!
Я бросаюсь к нему, заношу руку для пощёчины, но Манкиров ловит ладонь у самого лица и снова улыбается. Глаза в темноте блестят. Мне становится страшно. И сразу я вспоминаю, каким он был со мной – жёстким, контролирующим каждое движение, хищным, владеющим… Пот, сила и темнота. Он просто держит меня за руку, горячие пальцы как тиски, а я вся дрожу, вспоминая те ночи, словно и не было этих восьми лет, и он только вчера…
– Дура ты, Аля, – спокойно говорит Манкиров, а в его глазах пляшет непонятно откуда взявшееся пламя. – Все ещё симпатичная, но такая дура. Ты меня разочаровала.
– Отпусти! – шиплю.
– Так хочешь присоединиться к Бакуру и Вере твоей? Они сейчас заняты.
Я вырываюсь, но он хватает меня за талию, прижимает к своей груди. Он тоже возбуждён, или мне только кажется? Неужели он ждёт, что я стану… Как раньше, когда на всё ради него готова была?
– Мне все равно, что ты подумал, я не… – Слово "шлюха" не срывается с моих губ. – Пусти, а то я буду кричать.
– Тебе заплатить? – иронично тянет он.
– Пошел ты, Манкиров!!! – кричу я, выворачиваясь. Щеки мокрые от слёз.
В этот раз он не останавливает меня, и я бегу вниз, к Верке, надеясь пережить этот вечер.
Стараясь не думать, что меня только что принял за проститутку отец моего сына – и единственный мужчина, которого я когда-либо любила.
Визуализация главных героев
2. Мой личный ад.
Я просыпаюсь рано, намного раньше, чем Пашу нужно вести в школу, и лежу, смотря в потолок.
События предыдущей ночи вертятся у меня перед глазами. Верка, с невозмутимым лицом водящая рукой в ширинке армянина – и ощущение ловушки, из которой не сбежать.
Мой