– Катерину раз всего – а бабулю часто набрасывала на эскизах. Катерине нравилась картина, где Меликки в искрящемся желтом платье, похожем на подвенечное, с распушенными волосами, раскинув руки, сидит на черном пне на фоне сочно-зеленых елей. И на вид Меликки словно двадцать, и глаза брызжут радостно зеленью.
Уже в зрелом возрасте Катерина прояснила, что бабуля к творчеству матери относилась снисходительно, считала забавой и пустой тратой времени. Хотя жизнь матери в представлении Катерины являла собой великолепный образец единения увлеченности и высокооплачиваемой работы.
Отец держался от тещи подальше, не ездил в деревню, умело отгораживаясь делами. Вечный инженер запоем читал детективы, не различая имен писателей, и постоянно носил во внутреннем кармане пиджака сканворд для поездки в метро. Катерина не была уверена, знает ли отец адрес мастерской матери. В галерею на «обязательные» – как говорила мама – и наиболее значимые выставки он приходил просто потому, что мать приглашала чету Виткиных.
Главврач крупнейшей в городе больницы, где отец служил инженером-энергетиком, дородный дядька в годах, с седой бородкой а-ля Троцкий, питал искреннюю любовь к творчеству матери, часто не торгуясь покупал ее работы. Вывешивал в огромном холле больницы. Для отрады глаз пациентов – так любил говорить. Мать его обожала. Но по службе Виткин отца не двигал. Тот не расстраивался, тянул работу с удовольствием, лишь мать недовольно сжимала губы. И как-то раз, случилось удивительное: буквально за год отец стремительно добрался до позиции замглавврача по административной части. И с удовольствием взвалил на свои худые плечи заботы о гаражах, складах, охране, пищеблоке и прочем. Отец на глазах расцвел, заиграл на щеках румянец, заблестели глаза. Теперь работа занимала все его свободное время.
Катерина однажды услышала фразу матери, брошенную с легким упреком отцу: «Если бы не Меликки, так и сидеть тебе инженером, мог бы и поехать на недельку, поблагодарить старуху. Заодно рыбку половишь, воздухом подышишь и здоровье поправишь, а то кряхтишь по утрам, словно раненый, со своим ревматизмом. Она уж поверь – восстановит, козликом примешься бегать».
Отец не желал становиться козликом, отмахивался, улыбаясь, бурчал, что, мол не просил никого за должность. Тогда смысл материной фразы Катерина не уловила, а сейчас поняла: бабуля отцу помогла пробиться.
Меликки попросила принести тетрадь и ручку для записи нужных фраз, кои необходимо выучить. Катерина принесла блокнот. Навалившись грудью на стол, бабуля старательно выводила слова, закончив, подвинула исписанные листы внучке.
– Ну вот тебе заговор на зеркало, давай пробуй, котенок.
«В конце концов, чем я рискую, – подумала Катерина, – раз пришло время, почему не проверить, как подарок работает».
Они перенесли стулья в коридор, Катерина уселась, уперлась взглядом в отражение. Зеркало и зеркало, ничего необычного: отражение желтых светильников прихожей и ее задумчивый взгляд.
Взяв