интереса осмотрел потерпевшего.
Маленький, осунувшийся человечек с неаккуратно остриженной головой, смуглым лицом, на щеках и подбородке уже выросла густая черная щетина, укрыт желтоцветным байковым одеялом, лежал на кровати и внешне признаков безумия не проявлял.
Под дурака косит, решил унылый тип, а потерпевший больной с некоторым раздражением крикливо спросил:
– С кем имею честь?
– Следователь районного отдела полиции старший лейтенант юстиции Станислав Викентьевич Иоделич[1], – официально представился унылый тип.
Сознание больного царапнул неизвестный ему чин «старший лейтенант», а следователь важно и внушительно заявил:
– Провожу дознание по факту полученного вами огнестрельного ранения,[2] а обстоятельства нехороши-с, рядом с вами нашли разряженный пистолет. Оружие антикварное, вероятно получено незаконным путем. Я уверен, что эксперт определит, что вы стреляли из этого пистолета. Имеются все основания для возбуждения против вас уголовного дела. Советую вам Александр Сергеевич быть предельно откровенным.
– Да уж, – с мрачной миной согласился Александр Сергеевич, – и Государю небось уже доложили?
Следователь из полиции хотел желчно заявить, что действующий государь знать не знает этого типа, у государя есть проблемы и посерьезнее, но сдержался.
– Доложили, им и послан, – с кривой улыбкой согласился государственный чин юстиции.
Больной опечалился. Государь терпеть не мог дуэли, а по порядку, утвержденному еще рескриптом Петра Первого, коему Государь пытался подражать, дуэлянтов казнят. Ну положим в течении четырех царствований за дуэли еще никого не казнили, но право такое было, а действующий государь уже вешал дворян, пытавшихся лишить его короны и головы. Не сам конечно, процедуру исполнили палачи и их подручные.
– Знаете кто в вас стрелял? – добросовестно исполнял процедуру дознания господин Иоделич.
– Дантес, также известный под именем барон Жорж де Геккерен, – ответил раненый и с некоторой толикой гордости добавил, – я тоже в долгу не остался в руку ему попал,
– Была перестрелка на стрелке? – уточнял чин юстиции, числившийся и получавший жалованье по Министерству внутренних дел,
– Это была дуэль и не Стрелке, а в районе Чёрной речки близ Комендантской дачи, – злобно ответил поэт, уловивший иронию в голосе типа,
– Для закона это не имеет никакого значения, – сухо ответил полицейский и призадумался.
В полиции он прозябал на мелкой должности, любил хорошо и часто выпить, а в работе предпочитал дела приносящие почти законную прибыль. А тут процессуальная рутина. И совершенно ясно, что у этого нищеброда Пушкина денег нет, поживится нечем, а вот работать по делу придется. Но нет такой ситуации, из которой не сможет найти выход следователь, не желающий заниматься рутиной, но желающий получать денежное довольствие и разные прочие законные или почти законные преференции.
– Милостивый государь, – делая вид, что