выступать, даже на первой своей игре так не нервничала. Пыталась выровять дыхание. Выпрямила спину, встряхнула руки, вытерла их о мягкую обивку пуфа под ней и начала играть с самого начала.
***
Эльза стояла рядом с роялем на сцене и ждала, когда её объявят. Оглядывая зрителей, она увидела Рустама, сидящего на последнем ряду с краю, ближе к выходу. Он был выше остальных присутствующих, почти наравне с отцами, пришедшими поддержать своих детей. Сердце бешено заколотилось в груди, так и норовило выскочить. Радость и волнение шли рука об руку и полностью захватили её с ног до головы. Дышать. Нужно сейчас не забывать дышать. Она отвела руки за спину, стараясь унять дрожь.
– Карл Черни, этюд №50, опус 740. Исполняет ученица шестого класса, Альбах Эльза.
Пока играла, думала только о его присутствии, внимании, взгляде на неё. Хотела быть лучшей сегодня, сыграть так, чтобы даже у мамы не осталось повода наругать её сильно. Вложила в свою игру особую выразительность, которую мама всё время требовала. Во время исполнения она всегда думала только о произведении, но сейчас… удивительным образом в эти образы в голове сами собой органично вплелись мысли о нём. Пальцы легко летали сегодня, прикасаясь к клавишам с любовью и плавно переливали одни ноты в другие. Успешно сыграла трудное место – а в это время его взгляд перед глазами стоял, сделала акцент в нужных местах, усиливая патетику – его "Я приду" в ушах звенело, плавно перешла к завершению – её "спасибо" на губах и кивок Рустама в ответ.
Эльза поняла уже к концу: сегодня она играла не для себя, не для мамы или других. Она играла только для него одного. Направляла все эмоции в игру, чтобы через неё транслировать свои зарождающиеся чувства к этому мальчишке с очень толстой бронёй в сердце. Финальный аккорд, вдох-выдох, руки плавным взмахом убрала от рояля, хлопающие зрители, её радостная улыбка становилась всё шире. Она встала из рояля, вышла вперёд и скорей подняла взгляд в его сторону.
Его уже не было. Не успела увидеть глаза. Как же жаль. Он как-то говорил, что тренировки с шести вечера. Видимо, опаздывал уже. Ощутила досаду. Взгляд зацепился за мать, сидевшую во втором ряду. Губы сжаты, руки сложены в груди, но её взгляд был довольным. Значит, скажет в этот раз "прилично". Но за платье обязательно отчитает. Эльза поклонилась зрителям и ушла за кулисы.
Пока одевалась в классе, зашла Фрида Карловна, внимательно посмотрела на неё с порога и очень сдержанным тоном сказала:
– Прилично, Эльза. Выразительность появилась, наконец-то. Целый год не могла добиться. Но за наряд свой и за непослушание, неделю на час больше занимаешься.
– Но, мама…
– Эльза, всё! – махнула она рукой, чтобы дочь замолчала, – Не заставляй меня повышать голос на работе. Ты знаешь, как я это не люблю.
– Хорошо, Фрида Карловна, – понуро кивнула Эльза, накинула пальто и пошла на выход, – Я ждать вас не буду. Пойду.
– Картошку почистишь к моему приходу, – раздалось вслед.
Эльза