сказал:
– Я, конечно, не работаю бесплатно, но и даром денег не беру. Я попытаюсь вам помочь, и, если получится, мы решим вопрос об оплате.
Он, разумеется, никогда и никому такого не говорил. Она посмотрела на него удивленно и уважительно. Глаза у нее были серые с радужной оболочкой, а брови изогнуты, но не подбриты. Он продолжал:
– Перестаньте плакать, теперь нужно, чтобы вы были спокойны.
– Хорошо, – она улыбнулась.
Улыбка не преображала ее лицо, но делала еще более милым. Это улыбается ее душа, думал Алексей Тимофеевич, – можно быть уверенным, что она никогда не репетирует улыбку перед зеркалом.
Он слегка отвел глаза, боясь, что она заметит его взгляд, потом протянул ей руки ладонями наружу.
– А сейчас положите свои ладони на мои.
Она послушно исполнила его просьбу. И когда ее небольшие круглые руки легли на его ладони, он не почувствовал волнения или пронизывающего трепета, он почувствовал себя дома, наконец-то дома. Он сощурился, сосредоточенно глядя как бы сквозь нее, а потом сказал твердо и уверенно:
– Нет, у вас не черный глаз.
И он действительно был в этом уверен. Она снова доверчиво улыбнулась, и он продолжал:
– Все, о чем вы говорили, просто совпадения, поверьте мне. И если в прошлом с людьми, которые вас обижали, что-то случалось, то вы к этому никак не причастны. Вы вообще мало думаете о других.
– Как это?
– Вам ведь безразлично, что подумает или скажет о вас что-то.
– В общем, да.
– Поэтому вам просто лень тратить на кого-то свою энергетику.
– Пожалуй, так, – и она снова улыбнулась.
– Но случай ваш, – он изобразил мрачное раздумье, и раздумывать было о чем, – очень серьезный и опасный, – он не сомневался, что так оно и есть. – Это черная энергетика тонкого мира охватывает многих, сейчас трудно сказать, кого именно, и, если не принять мер, последствия могут быть самыми плачевными. Я вас не пугаю, поверьте мне.
Она слушала его как зачарованная. Потом спросила:
– Что же делать?
– Не знаю.
И он действительно не знал. То есть знал совершенно точно. Это какая-то разборка, от которой лучше быть подальше. Ноги в руки и бежать. Но сказать ей это, значит больше никогда ее не увидеть. Да она ведь и без него знает, что опять искать работу, опять оказаться на мели – это пострашнее разборки. Но в мире ничего не происходит просто так, и эта разборка не случайна. Он сказал:
– Сейчас не знаю, мне нужно поработатьи посмотреть по карме всех, кто в этом задействован. Вы ни о чем не беспокойтесь, но будьте осторожны. Если заметите какие-то изменения, позвоните мне и приходите, – он на минуту задумался, – в четверг. Теперь скажите мне данные, все известное вам про фирму.
Под ее диктовку он записал адрес фирмы, офиса Пятака, офиса Птицы, поставщиков, заказчиков, тех, через кого, по мнению Елены Ивановны, шла обналичка, все имена, которые она помнила.
– Все, – сказал он, вставая, – впрочем, я веду учет клиентов, если