а удобства, типа световых и согревающих кристаллов. Местные, пользовались по старинке масляными лампами, свечами и теплом камина, совершенно не признавая современные и удобные вещи.
Ничего, осталось совсем чуть-чуть, и я окажусь в своих обожаемые покоях, в южной части дома, где практически весь день, стены согревает добродушный Сувар.
– Проснулась?
Распахнув дверь, с такой силой, что та ударилась об стену, в стылую комнату, в которой давно затих огонь, смирившись с невозможностью сопротивляться вечной мерзлоте, ворвалась Гликерия, супруга моего троюродного дядьки Дедвика.
Женщиной она была крепкой, как и все представительницы земель Ванн и совершенно не боялась холода. С утра до ночи, она предпочитала удобные легкие платья из льна, а если становилось совсем невмоготу, то переодевалась в колючую шерсть.
– Умывайся, пока священная вода не остыла. Знаешь же, какие у нее лечебные свойства.
Гликерия поставила таз на небольшой табурет.
– Ну и натопила ты, – добавила она, пока я жалась под шкурой от холодрыги.
– Свойства ваших вод на меня не действуют, тетушка, – я выползла из своего убежища, на скорую руку надевая теплый халат, успевший замерзнуть за ночь, – вы пытаетесь поите меня элем. Данный напиток не способствует омоложению. Я чахну тут.
Гликерия звучно усмехнулась и покрутила головой в разные стороны.
– Не говори ерунды, зануда, – женщина оперлась крепкими руками в бока и дунув на выбившуюся прядь темно-синих волос, глянула на меня как на тщедушную. – Вставай, надо помочь натаскать воды. Не все же, валяться и сидеть за книгами.
– Завтра меня уже тут не будет, – прищурившись, я резко вскочила с ложа, которое было сложно назвать кроватью. На какие-то деревянные доски, водрузили скомканный местами матрас и укрыли его шкурой, создав видимость удобства. Видимость эта была обманчива, как и тепло в стенах этой комнаты. Колючую мерзлоту отсюда было не изгнать, даже если поставить дюжину каминов!
– Жаль, а то я к тебе уже привыкла, – изображая печаль, высказалась Гликерия, продолжая стоять все в той же позе, пока я пыталась смахнуть с себя дрему и холод, умываясь в практически кипятке. От воды исходил пар, но я знала, еще пара минут и она остынет, как и все в этом доме.
– Ваши сыновья вам в помощь.
Я утерлась тряпицей, мигом вспомнив отпрысков Дедвика и Гликерии. Сыновья были здоровенными детинами. В физическом труде мастера, но в плане интеллектуальном и пары слов не могли связать, посему, наше общение с ними складывалось из нескольких фраз.
– В доме нужны еще одни женские руки. Мне жаль, что твое пребывание заканчивается. Гордон требует твоего возвращения.
– Наконец-то, у деда проснулась совесть. Одумался! – буркнула я, мигом вспомнив, почему меня отправили в этот край мерзлоты, в земли Ванн.
История моего позора, как выражался высокопарно глава семьи Гордон Суревер Стейдж, мой дед, произошла два месяца назад, в момент, когда Аквийские земли (кроме конечно, Ванн), Сувар насыщал теплом и бесконечным летом.
Я влюбилась. И не знала, что за это наказывают, так бессердечно!
А позорно это оказалось потому, что я призналась несколько раз в своих чувствах светловолосому Винсенту Тоталу. Скажем так, я проявила настойчивость и упорство, являющиеся бесспорно моими лидерскими качествами, но Винсент не оценил, сдержанно высказался что ничего не чувствует ко мне, даже самую малость, а потом я узнала, что вся история получила огласку и весь Аквалон был осведомлен, как безрассудно повела себя дурнушка Вивьен Эстер Стейдж.
После жадной на реплики дискуссии, было решено изгнать меня с нагретого местечка, совместить приятное с полезным – замять скандал и прочистить мне мозги вьюгами земель Ванн.
Между прочим, Винсента я не забыла. Даже не смотря на его язык без костей и отказ быть со мной, я продолжала в своей душе согреваться надеждами, что все может измениться.
Вдруг волшебные воды озера Эа, действительно изменили меня в лучшую сторону?
– Господин Гордон все сделал правильно, – поддакнула Гликерия, – руками нам подсобил и ты стала более спокойная.
– Конечно, на таком-то холоде, – брякнула я, натягивая колючие чулки, от которых страшно чесались ноги, – сберегаю тепло в организме, чтобы не окочуриться, посему молчу, тетушка.
Женщина вздохнула и покачала головой.
– Ладно, что я тут с тобой спорю? Дедвик попросил отварить мясистые куски каюна, да пожирнее. Да, накорми ирбисов!
Я промолчала, спровадив Гликерию уничтожающим взглядом.
Стоило вспомнить здоровенные куски мяса представителя гор, как мне стало дурно.
В этих землях его просто обожали. Мясо согревало, было маслянистым и жирным. Конечно, я не прочь была, хоть иногда, испытывать согревающее тепло внутренностей, но предпочитала овощную бурду, а не сочащиеся салом шматы, от которых передергивало.
Смирившись с тем, что в обедню я снова буду голодна, но воодушевленная