пар и быстро набрав два ведра, поплелась как гусыня к дому дядюшки.
– И все же, – не отставал Гхон, – если вдруг передумаешь, я буду в питейной сегодня после семи. С надеждой буду ждать.
– Надежде надо дать отдохнуть, прощай Гхон.
Проскрипев по снегу, я вышла на малолюдную улицу, припуская как можно быстрее и стараясь не расплескать драгоценную жидкость. Этот бестолковый каюн, даже не предложил мне помочь донести тяжелую поклажу, зато набивался на вечерочек вдвоем.
Идиот!
Этот разговор меня еще больше разозлил. Я влетела в ворота дома дядюшки Дедвика с выпученными от гнева и холода глазами.
– Эй, Герон, – гаркнула я старшему сыну Гликерии, который прохлаждался у загона с ваками и ковырял в носу, – быстро возьми у меня ведра! Что стоишь дуралей?
Я не стала изысканно выражаться, потому что это отношение к женскому полу в землях Ванн, меня порядком, коробило. Здесь считалась нормой тяжелая работа у женщин. Они воспринимались как равные мужчинам и делали точно такую же работу, как и обнаглевший мужской пол. Поэтому, вид скучающего Герона, стал последней каплей.
Парень вяло ухмыльнулся и нехотя, подошел ко мне.
– Так, значит, уезжаешь, – проговорил он, а я удивилась, что этот недоросток смог сложить три слова в предложение.
– Не говори, что будешь скучать.
– От тебя толку ноль.
Я взглянула на красное лицо подростка, вдруг ощутив желание его ударить по щеке, чтобы не повадно было умничать, но сжала кулак.
– Могу сказать о тебе, тоже самое. Хотя нет, – я прищурилась, накладывая в огромный таз корм для ирбисов, – ты умело ковыряешь в носу.
Герон покраснел, напрягая извилины, чем бы ответить на выпад, но я уже направилась в сторону подвала, где держали хищных представителей земель Ванн. Они походили на хищных кеди с морозно-северным окрасом. Глаза, словно синие сапфиры, всегда замирали как перед прыжком, стоило кому-то зайти в место, где их содержали.
Этим местом был подвал с кривыми, надломанными местами ступенями, где лестницу тускло освещали керосиновые лампы.
Когда я спускалась сюда первый раз, я думала, что дядюшка Дедвик, по наставлению моего деда, решил от меня избавиться.
На скользких ступенях можно было спокойно сломать шею, если неправильно поставить ногу, а в темноте, прочувствовать самые жуткие страхи.
Благо, животные содержались в клетке, но стоило начать подходить к ним ближе, начинали шипеть.
Дедвик долго смеялся над моим смятением и страхом, называя пугливой. В чем была ирония, я так и не поняла, решив, что дядька не в своем уме, в принципе, как и все представители семейства Стейдж.
Потом, я наловчилась и уже не так боялась спускаться в темное логово зверей.
– Ну, доброго вам дня, – буркнула я, открывая щеколду и засовывая в специальное отделение плошку с кормом. Ибрисы тут же жадно набросились на еду, отталкивая друг друга и протяжно рыча. Пока они ели, я задумалась над тем, что в услужении были работники, кто чистил