на нём.
А Маруся вдруг начала перемещаться по всей квартире. Раньше ходила по маршруту – лоток, плошка на кухне и диван с Гердой. Однажды хозяйка застала кошку на подоконнике среди цветов. Маруся смотрела на улицу, дёргала хвостом. Варвара Семёновна тихонечко вышла, чтобы не мешать созерцанию.
В другой раз «невидимка» оказалась на кухне. Прыгнула на стул, который облюбовала Рыся, прилегла, свернулась в клубок. Мелкая шкода ёрзала на холодильнике, спуститься не решилась.
В комнату заходила на цыпочках, если почтенная дама отсутствовала в поле зрения. Попробовала звенеть Марусиным колокольчиком, оплошность признала немедленно, выжидала под ванной, когда иссякнет праведный гнев собственницы.
В гремящие шарики Маруся играть разрешала. И даже носиться табуном по прихожей, если сама в это время не проходила по территории.
Потихоньку, полегоньку казалось, что жизнь принимает нормальные очертания.
Глава 14. «Всё, Гаврюша, пляши!»
Варвара Семёновна вместе с Марусей смотрела в окно. Снежная крупа заметала следы редких прохожих, корявые ветки качались в немом изумлении. Чёрно-белый пейзаж снаружи отнюдь не прельщал на фоне зелёных цветов на подоконнике.
Тепло батарей выдувало последние крамольные мысли о прогулках на свежем воздухе.
Потому что весна выпекала слоёный пирог. Ветреная девчонка возомнила себя кулинаром, советов не слушала. Вместо воздушных облаков замесила тяжёлые тучи, заклёклое тесто получалось безнадёжно испорченным.
Днём сугробы оседали, топорщили края с чёрной окантовкой, чтобы не замочить в ручьях, которые бежали по асфальту. Солнце грело спины домов, заглядывало в пыльные окна, оглаживало вскинутые ветки деревьев, спускалось вдоль промёрзших стволов и плескалось в лужицах на льду.
А по ночам приходила тьма. Насупленные тучи угрюмо затягивали небо непросохшей паклей. И на землю опускалась стынь. Сугробы вырастали к утру, расправляли загнутые края. Ручейки застывали во льду, словно мухи в янтаре, и крупинки песка желтели на белых дорожках.
Волглый и плохо пропечённый пирог совершенно не вызывал желания отведать изделие хозяйки. А между тем в доме закончился хлеб.
Варвара Семёновна поскребла по сусекам, не нашла даже завалящего сухарика. И твёрдо знала, что не прикоснулась бы к хлебу, лежи он горой по всей кухне. Без него кусок в горло не лез. Вздохнула, пошла одеваться.
Назад волокла полные кошёлки. Прихватила и то, и это, чтобы два раза не вставать.
Когда подходила к дому, вдалеке заметила бегающую… собачонку что ли? Вроде не кошка. Точно, не кошка – в одежонке животное шныряло. Синей или зелёной, не разглядела. Неужели опять Гаврюша хозяйку с ног снёс и удрал? Впрочем, это их дело.
Гоняться за «волкодавом» в очередной раз не собиралась. Тем более с полными сумками. Нагуляется, сам вернётся. И больше о видении не вспоминала.
На следующее утро выносила Рысю на променад