дом одного правозащитника вместе с семьей, обвинив власть. Тут же начались забастовки с подавлением инакомыслия, это плавно перетекло от жесткого соблюдения ислама к отношению к науке. К сотрудникам, да и вообще к людям стало резко негативное отношение. Люди стали уезжать семьями кто в Европу кто в Турцию. И мы, воспользовавшись сумятицей, попытались бежать вместе со всеми. Думали проскочить в суматохе в Турцию. Но в пустыне нас всех остановили мародеры, стали грабить и проверять документы. У кого не было или по каким-то причинам им кто-то не нравился, тех забирали и гнали, как рабов. Торговля людьми была в порядке вещей.
Нас пригнали в лагерь для сортировки, как они называли. Нас держали в загоне под открытом небом, как скот. Месяц нас проверяли, и когда я увидел полковника Абу Мусаба ас-Сури из состава боевиков «Джебхат ан-Нусра», я понял, что это за нами. Меня прилюдно выпороли. А родителей оставили в качестве заложников в лагере. После смерти отца в лагере (не выдержало сердце) маму освободили. Но она уже была в плохом состоянии и сильно истощена, вскоре после освобождения она умерла.
В лагере нас было около трех тысяч, в основном интеллигенция, артисты, научные деятели, торговцы, просто другой конфессии. Там были представители всех кланов, да и просто люди, которые пытались спасти свои семьи от надвигающейся беды. Тех, кто не носил бороды, пороли, остальных на работу или под флаги джихада. Тех, кто отказывался, скорее всего, расстреливали. Новыми воинами это называлось «экзамен шариата». Нам « повезло»: нас вернули на базу, но лишили свободы передвижения, наши семьи оказались в заложниках. И мы понимали: другого пути на свободу у нас нет, как побег или умереть. Шараф попытался предложить свои разработки европейским представителям в обмен на свою жизнь, но руководству стало известно, после чего была показательная казнь семьи через расстрел. Правда, стреляли над головами, но предупредили, что в следующий раз они пригласят более опытных стрелков. После такого мы месяц были как пришибленные и работали по двенадцать-шестнадцать часов, чтоб не оставаться со своими мыслями наедине. Любую секунду уделяли семье, когда нам давали возможность общаться с ними. Мы продвинулись довольно далеко в области телепортации, правда, предметы, которые мы перемещали, пропадали.
Помог случай. Однажды ночью кто-то проник в лабораторию и разбил трансформатор магнитного поля, выстрелив в него. Дело в том, что пуля была необычная, с характерными вертикальными насечками, с шариком в центре, как бы разрывная, но ни у кого таких пуль не было. Было проведено тщательное расследование, охрану всю сменили. И через год мы были в раздумье, чего засунуть в телепорт. Один из охранников, который постоянно обедал вместе с нами, положил патрон. Этот патрон был необычный, с насечками, и нас прямо осенило. «А я уже видел такую необычную пулю», – сказал Галиб. Охранник достал другой патрон, сказал, это невозможно, так как эти пули он делает сам и использует только в особых случаях для особых людей. Телепортировав