сына.
– Я тебя люблю. Береги себя, мой сын…
– Има… Има подожди! – пытался окликнуть уходящую мать мальчик, из чьи глаз брызнули слезы. – Мама!
Воспоминания о том, как при выходе из поезда, его разлучили с отцом, которого он больше никогда не сможет увидеть, ещё были свежи, и пульсировали болезненной раной. Ночь. Холод. Лающие собаки и орущие в полумраке, озаренным лишь редким светом прожекторов, с места охраны, нацисты. И он, что пытался вырваться и побежать к отцу, надрывал глотку в крике. Теперь аналогичное происходило и с матерью.
– Мама!
Он почувствовал, как сердце сжалось в груди, но не мог угомониться. Внутри закипало нечто большее, чем страх – это была ярость, в которой смешивались потеря и надежда. Он прижал ладонь к проволоке, словно мог преодолеть преграду, если сильно постарается. На другой стороне, стараясь сохранить самообладание, она снова засмеялась.
– Я вернусь, Зерах. Обещаю. Ты должен ждать. Ты должен быть смелым, как твой отец. Он бы гордился тобой.
Он просто кивнул, сжимая зубы, чтобы не разрыдаться. Мама всегда знала, что сказать, чтобы утешить. Но в глубине души он понимал, что эти слова лишь временная пелена на его ранах. Взгляд его блуждал по шершавой поверхности проволоки. Он хотел закричать, закричать так, чтобы весь мир услышал их горечь.
Глава 4
Сентябрь 1976
– Ну и долго мне тебя ожидать?!
Взрослая женщина тридцати лет в деловом костюме, и короткими каштановыми волосами, как могла торопила свою дочь. Если Люси Рид когда-то и бывала дома, то либо для того, чтобы отойти ко сну, либо чтобы почитать новые нотации для дочери. Или, как сейчас, контролировать её действия при выборе правильной одежды.
– Я не виновата, что ты взяла платье не по моему размеру, Люси! – недовольный возглас из комнаты Вирджинии, говорил о том, что она отчаянно пыталась застегнуть тёмно-зелёное платье до колен.
– Меньше надо было есть всякую дрянь!
– Тот же вопрос про тебя, при отношении с любовниками…
– Что? Что ты там сказала?
– Старость не радость, матушка, да?
– Ты ещё поерничай мне тут! Сама таскаешься везде, и ешь всякую дрянь!
– Ну так будь хорошей матерью хотя бы раз в жизни, и приготовь что-нибудь!
– Не маленькая. Самой пора.
Звук молнии.
– О, застегнулось.
– Слава Богу. А то мы уже опаздываем.
– Я, кстати, пригласила своих друзей. Надеюсь, что никаких возражений по данному поводу не будет.
Вирджиния взяла из комнаты, и взяла предложенный матерью клатч. Попутно выдержав небольшое пристукивание по спине, дабы та не горбатилась. Оставаясь в нейтральных отношениях, они обе сели в машину, в которой пол пути звучала «Богемская рапсодия». Данная песня, а в особенности группа, сейчас на пике своей популярности. Вирдж нравилась музыка, да. Но ей не нравилось уже все слишком заезженное, ибо сразу терялся весь интерес.
Когда они подъехали к огромному зданию с белоснежными колоннами,