шесть метров шириной и три метра глубиной, то заиграла весёлая немецкая музыка, которую часто использовали для высмеивания самих нацистов и был отдан приказ. Пятёрка не спешила раздеваться, а напротив, осторожно отступала по одному. Далее раздевшимся до гола приказали лечь вдоль рва по «принципу черепицы».
– Что эти садисты задумали? – спрашивал шёпотом Жан.
– Вряд ли что-то хорошее, – настороженно пролепетал Давид. – Зерах, идём.
Каждый последующий заключенный ложился головой на спину предыдущего, а группа немецких солдат целенаправленно убивала их выстрелом в затылок. Ров наполнялся трупами. Играла весёлая музыка. Зерах лицезрел данное зрелище с шоком в глазах, перед тем, как его потянули за собой. Девять беглецов бросилась бежать в сторону леса, до которого нужно было ещё добраться, минуя поле, что вполне могло быть усеяно минами. Послышались сирены, лай собак, вперемешку со злобными выкриками, а потом выстрелы. Но останавливаться было нельзя.
Давида ранили, и двое других тащили его на себе, пока ноги едва ли не тонули в грязи, усложняя данную работу. Раздался первый раскат грома, и первые капли дождя достигли земли, но группа продолжала бежать, хотя их постепенно становилось все меньше. Многие перекрывали собой ребёнка, толкая его вперёд.
– Давай, пацан! Давай! В лесу будет безопаснее!
Кричал позади него Юрий. Оглянуться на него было ошибкой, так как он своей спиной прикрыл мальчика, словив несколько пуль.
– Юрий! – кричал Зерах. – Юрий, пожалуйста… Я один не справлюсь… А ты обязан вернуться к семье! – рыдая, мальчик тянул мужчину за руку, пока тот стоял на коленях.
– Ты всё-таки наш в глубине души…
С улыбкой произнёс Юрий, прежде чем отпустить мальчика. Тот, услышав лай собак неподалёку, бросился бежать. Он уже не видел, как собаки рвут ещё живого солдата на куски. Из девяти человек, удалось сбежать лишь одному…
Зерах лежал на земле, прижимая колени к груди. Уже холодает, и он просто не имеет понятия, как пережить эту зиму, и куда теперь идти. И зачем? Ведь каждый раз, с ним происходит что-то плохое, а люди вокруг него погибают. Если просто можно лежать здесь, ожидая голодной смерти. В конце концов, им смогут перекусить лесные обитатели. Он слишком устал, чтобы идти дальше…
Но потом он вспомнил: о своих родителях, которые так любили его, и вряд ли хотели бы видеть его смерть. Мамино кольцо ещё было с ним. И помнил он о Альфреде, который рисковал собой и предал своих лишь для того, чтобы еврейский мальчик смог сбежать. И Юрий… Юрий, которого не сломила ни одна война, ни другая. Все погибшие не должны были отдавать свои жизни впустую. Если раньше Зерах хотел стать фокусником, дабы приносить людям радость, то сейчас маленький ребёнок хотел жить. Без войны, без преследования, без смертей вокруг него. Мальчик поднялся, и, преисполненный решимостью, пошёл дальше.
Четыре месяца. Целых четыре месяца одиннадцатилетний мальчик выживал в лесу всеми возможными способами, даже приходилось убивать мелких зверушек, которых он в то время смог обнаружить. Когда он натыкался на лагеря, устроенные солдатами, то крал у них припасы и оставлял