Маттиас.
– Да-а, я тут. Никуда не пропаду и буду с тобой, пока не придумаем выход. Попробуй успокоить мысли, почувствовав момент.
– Какой момент?! На-а меня да-авит плитой вся атмосфера планеты! Как тут расслабиться то? – не сдерживая раздражения ответил Маттиас. И уже более сдержанно продолжил: – Прости, но-о я не умею как ты контролировать ситуации, особенно в таком давлении. Не понимаю, как тут медитировать, тут все отвлекает.
– Понимаю. Давай просто постараемся сконцентрироваться на дыхании.
– Дышу с трудом. А он сконцентрируйся…
– Вы-ыдох и вдох носом. Выдох и вдох, – настаивал Саймон. Он продолжал упорствовать: – Почувствуй момент, пусть и больно телу, но не сознанию. Ты можешь отделить эти две сущности. Ты – не твоё тело. Ты можешь быть любым телом. Ты – это твои мысли, которые можно взять под контроль.
– Но я-а та-ак… – попытался возразить Маттиас.
– Ты сможешь. Все могут. Это как научиться ходить. Только поначалу неудобно. Потом ты уже бегаешь, – парировал его попытку Саймон. Он говорил резко, отрывисто, но четко, чтобы в произносимых гласных не возникали такие протяжные легаты звука, как они возникают у Маттиса, чтобы звучать убедительнее: – Давай вместе. Я. Ровно вдыхаю. Носом. Ровно. Выдыхаю ртом. Думай. Только о дыхании.
– Вдох и выдох. Ровно и мягко, – дальше они говорили уже вдвоем, в унисон. – Выдох и вдох носом.
Дыхание и стоны Маттиса заметно сбавили свой темп. Их почти не было слышно в гуле раскаленной планеты. Казалось, что ситуация взята под контроль и вот-вот наступит покой, которого так желал мальчик. Равномерное и умиротворенное дыхание детей продержалось ровно мгновение и тут же начало учащаться в дыхании Маттиаса. Еще несколько вдохов-выдохов и дыхание ребенка вернулось на свои прежние обороты.
– Не могу я! Не могу! Отстань! Мне не помогает, видишь?!
— Я придумал! Пока у нас была пауза, я понял, – спокойным, но настойчивым тоном оборвал его панику Саймон. Мальчик был как правило тихим и даже меланхоличным в обычном распорядке дня. Он даже предпочитал поменьше общаться с людьми: как с детьми, так и со взрослыми. Как правило вежлив и учтив, он старался не выказывать инициатив и даже не делился соображениями на тот или иной счет, если его об этом не просили. Но ситуация в корне менялась, когда он сталкивался с экстримальными вопросами. Вроде того, с чем ему довелось иметь дело сейчас, находясь рядом, в сознании Матиаса, на этой раскаленной планете. – Мы же все, когда в симуляции, проживаем один день или одну ночь живого существа на этой планете. Так? Но при этом после сеанса симуляции аккумулируем весь цикл эволюции этой планеты в мозгу? Так? – отрывисто и быстро говорил Саймон.
– Угум…, – пробубнил Маттиас.
– Давай прокрутим сейчас цикл этой планеты до конца. Ускорим его. Увидим смерть этой планеты. Твой сон и сонный паралич на этом должны закончиться.
– Но я-а…
– Я не уверен. Это только гипотеза. Хотя она должна сработать, – закончил Саймон на одном дыхании