олее, уснуть. На мои окрики она почти не реагирует, продолжает скакать и вертеться.
И – периодически лупит ногами по впереди стоящему креслу, где сидит какой-то мужчина. Судя по всему, с железными нервами.
Я не видела его лица – посадка проходила через оба выхода, и, когда мы с Машей попали в самолет через хвост, он уже сидел на своем месте. На его голове объемные наушники, так что я могу наблюдать только бороду. И немного лба. И – довольно густую рыжеватую шевелюру.
Наушники, наверное, в какой-то степени объясняют его нечувствительность к внешним воздействиям. Наверное, он спит под расслабляющую музыку.
Ну или просто человек на дзене… Завидую ему.
Как бы я хотела вот так же надеть наушники, отвлечься от всего внешнего, погрузиться в себя и хотя бы полчасика подремать…
– Мама, смотри!
Из запретных фантазий о дневном сне меня выдергивает голос Машеньки.
– Что?
– Облако похоже на деда мороза! С мешком подарков!
– Ага.
– А тетя стюардесса принесла вон тому дяде лимонад!
– Это не лимонад, а вода.
– Я тоже хочу воды! Позови тетю стюардессу!
– У нас есть вода.
Я достаю бутылку.
– Я хочу в стаканчике!
– Пей из бутылки.
– А я хочу…
Она обиженно надувает губы.
– Перехочешь! – обрываю ее.
Я тоже устала, между прочим!
Маша выковыривает из кармана переднего кресла смятый бумажный стаканчик, в котором нам подавали лимонад. Протягивает мне. Я наливаю ей воду.
Ой. Наш неестественно спокойный сосед зашевелился. Видимо, проснулся. И, кажется, я знаю причину его внезапного пробуждения. Моя дочь нетерпеливо пинает его кресло. Снова!
– Маша! – шиплю я.
– Чё?
Она изворачивается и встает на сиденье. Но неожиданно соскальзывает, и обе ее ноги с разбегу ударяются в спинку переднего кресла.
Черт!
Тут бы и сам Будда вышел из нирваны и взбесился!
Мужчина снимает наушники. Оборачивается. И замирает, увидев меня.
Я тоже замираю. Не чувствуя, как вода из смятого стакана льется мне на колени…
Мы узнаем друг друга мгновенно.
Естественно!
Хотя он изменился. Отрастил бороду, повзрослел, возмужал… А я, наверное, выгляжу, как лохушка.
Ну почему я не надела тот новый персиковый свитшот, который подчеркивает зеленоватый оттенок моих глаз? И почему не уложила волосы, а скрутила их в замызганную гульку?
Потому что свитер испачкается в дороге, а заниматься мытьем и укладкой мне было некогда. У меня гиперактивный пятилетний ребенок!
– Здравствуй, – произносит наш случайный сосед, глядя мне в глаза.
– Здравствуй, жопа, Новый год! – выпаливает моя не в меру остроумная дочка, которая где-то услышала эту фразу и уже неделю ее повторяет, несмотря на всю мою воспитательную работу.
И хохочет. И – снова пинает его кресло.
А я даже не делаю ей замечание. Я просто в ступоре…
Он переводит взгляд на нее. На меня. Снова на нее.
– Твоя?
Я молча киваю.
– Поздравляю.
Я снова киваю.
– С Новым годом, с новым счастьем! – беснуется Машенька.
– И тебя с наступающим.
– Ты кто? – позабыв обо всех правилах приличия, спрашивает она.
Я могла бы ответить на этот вопрос. Если бы не утратила дар речи. И если бы хотела…
– Я Миша.
– Я тебя съем! – выдает моя невоспитанная дочь фразу из “Маши и медведя”.
– Беги! – шепчу я, глядя ему в глаза.
Наконец-то у меня прорезался голос! Вернее, пока только шепот.
Он смеется.
А я прокашливаюсь и продолжаю:
– Я серьезно.
– Она – катастрофа, да?
Ты даже не представляешь, какая! И даже не догадываешься, насколько я сейчас серьезна.
Беги!
Немедленно отвернись. И больше не оборачивайся, что бы ни происходило за твоей спиной. Замри, и смотри только вперед. Как будто от этого зависит вся твоя дальнейшая жизнь.
Как выйдешь из самолета – не оглядывайся. Уходи, уезжай, убегай.
И забудь все, что здесь видел…
Глава 2
Аня
Я промокаю джинсы бумажными платочками. Маша пьет воду из бутылки и больше не выделывается. Михей отвернулся и снова надел наушники.
– Наш самолет начинает снижение. Пожалуйста, пристегните ремни, приведите спинки кресел в вертикальное положение и уберите откидные столики.
Маша