перестали с ним общаться, обходить его стороной. А я ему сразу поверила, и всё так же хорошо к нему относилась, жалела его. Перед самым своим отъездом он вызвал меня в коридор и зашептал: «Инна, уезжайте с мужем отсюда, от греха подальше, не рады здесь людям. Не отступится то зло, которое здесь мы откопали, от людей!» А я ему говорю: «Да куда мы отсюда уедем! Дай бог, и всё успокоится тут, и заживём нормально». Он так грустно посмотрел на меня и сказал: « Зря ты не слушаешь меня. Хоть послушай то, что я тебе сейчас скажу. Если случится что плохое с твоими родными, иди в лес, проси помощницу, и если лес послушает тебя, то и помощницу даст и поможет тебе». Вот такие слова сказал Миша мне. А через несколько лет совет его мне пригодился. Однажды вечером отец твой, Володя, а тогда ещё твои родители здесь жили, не вернулся с карьера. Он на самосвале работал, глину с карьера на временный отвал и заморозку возил, и вечером не вернулся в посёлок. Сначала мы не особо этим обеспокоились, так как все здешние машины старые были, часто ломались, а на карьере вагончик стоял, и там можно было заночевать. Но когда на следующее утро к карьеру приехали два самосвала, то увидели, что там нет ни Володиного самосвала, ни самого Володи. К вечеру уже весь посёлок на ноги подняли, искали его. Я, как только услышала о том, что мой зять пропал, словно в ступор какой попала. Все ищут, а я будто уже знаю, что он в опоне. Я и сама не поняла, откуда слово такое узнала, словно пришло оно ко мне само. Дочка плачет, а ты тогда ещё только ходить начала, смотришь на неё, и тоже плачешь. И вспомнила я тогда слова Миши, вечером пошла в лес, а куда идти, кого просить, сама не знаю. Вот и бегала, как сумасшедшая, от дерева к дереву, просила, чтобы зятя вернули. Да только никто мне ничего не отвечал, лес стоял глухой к моим просьбам. А я, как вспомню слёзы дочки, сама слезами уливаюсь, иду, не разбирая дороги, и плачу. Куда забралась, уже и не видно ничего, темно стало. Я рухнула возле сосны на колени, обняла её и так и застыла возле неё, кора уже мокрая от моих слёз, а я не в силах встать. А потом будто всё встрепенулось, лес заговорил, и я почувствовала под своими ладонями тепло от дерева. Убрала я руки от дерева, а на моих ладонях два чёрных глаза появились, будто угольком нарисованные. Я смотрю в эти нарисованные глаза, а сама зятя зову. А в ушах гул стоит, в глазах тёмные круги плывут. Очнулась я утром, всё тело ломит, еле на ноги поднялась. Побрела домой. А там радость – зятя нашли, только в больницу сразу увезли, трясёт его всего, словно в лихорадке. Пролежал он там недели две, домой вернулся. Только в глазах его застыл такой страх, такое отчаяние, будто он с того света вернулся. После этого родители твои уволились с завода и уехали, а тебя оставили со мной, так как собрались скоро, и уехали в никуда. Говорили, что заберут тебя, как устроятся. Да только всю жизнь с места на места переезжали, нигде толком устроиться не могли, нигде так и не обжились.
– Да, интересную Вы нам историю рассказали. – Сакатов потёр лоб. – А как кукла у Вашей бабушки появилась, та, которая Вас из опоны вытащила?
– Когда я попала в опону, бабушка тоже сразу это почувствовала. И побежала