и легко. Снова ушла в сон и потихоньку начала выздоравливать.
II.
– С выздоровлением, подруга – пропела Таня, заходя ко мне в кабинет без стука с распростёртыми объятиями.
– Привет! – сухо сказала я и быстро её обняла. – Как тут дела?
– Да всё стабильно плохо, как всегда. Тебе с чего начать? Или ты меня сначала посвятишь в свои тайны? – с хитринкой в глазах спросила она.
– О чём ты? – переспросила я и отвернулась, чтобы взять халат из шкафа. Ну и заодно спрятать румянец на щеке от подруги.
– Платон Анатольевич здесь себя очень вольготно чувствовал. Хозяин – барин, не иначе. Хотела спросить, может я чего не знаю? Вся больница гудит как улей, что моя красотка, Аня, это та, что кремень во всех ипостасях, сначала оперирует, будучи вся в засосах, а потом уезжает с новым доктором, в ночи растворяясь. И неделю отсутствует на работе, а этот докторишка, что новенький который, с антибиотиками к ней то и дело шастает. Весьма прозаично всё, не находишь?
Я молча одевала халат и смотрела в окно.
– Ань, мы же близкие люди. Ты крёстная моих детей. Мне страшно от твоего молчания – с тревогой в голосе сказала Таня.
– Я люблю его. Так случилось – сказала, как отрезала, я.
В кабинете воцарилась тишина. Я включила кофе – машину и поставила две чашки на стол.
– Тебе с сахаром? – привычно спросила я.
– Ты же знаешь, я всегда на диете. Только два кусочка – смеясь, сказала подруга. Она подошла ко мне и поцеловала в щёку.
– Я комментировать не буду, но предупреждаю. Если этот голубоглазый чем обидит, я его в реанимацию без пропускного билета в миг определю. К себе на коечку. А «дыхательную» трубку знаешь куда засуну?
– Почему так воинственно? Ты его совсем не знаешь! – начала я его оправдывать.
– Чуйка у меня, на поганцев. И здесь она не зря сработала. Тебе жить, тебе его любить. А я рядом постою, покараулю – ответила она и выпив свою чашку кофе, выскочила в коридор. Пора было начинать рутинную работу.
Планёрка, обходы, документы, коллеги и их проблемы – свалились на меня как снежный ком. Недельное отсутствие на работе дало о себе знать. Со всех щелей, как тараканы, шли сплошные «негативы». Я старалась работать как робот. Быстро, и желательно качественно. Но какая – то смутная, тягучая до тошноты тревога никак не хотела отступать, и беспокоила меня. Платон в моём кабинете в течении дня так и не появился. Да, мы виделись на совещании, да, здоровались в коридоре. Но прийти ко мне и побеспокоиться о моём здоровье, всё-таки было ему бы надо. Я встала с кресла, провела пальцем по столешнице, вспоминая особо «жаркие» моменты наших с ним встреч. И почему – то хотелось плакать. «Это последствие препаратов, которые во мне. Ангина была тяжёлая» – успокаивала я себя, и всё равно продолжала тревожиться. Вечером, так и не дождавшись своего доктора, я, выйдя в заснеженный двор больничного городка, уныло побрела домой.
Погуляв с Мишкой, я помыла посуду, и села за стол, чтобы повертеть свой молчаливый