взял, что хотел, то давай, двигай, пора нам наверх – труба зовёт! – и я убедительно повёл стволом автомата.
Добрались мы на поверхность часа через два и сразу попали в руки военных, которые уже контролировали и шахты, и все, что осталось от Синевы, как я понял.
С Рыбкой я смог только обменяться взглядами – с девчонкой было всё в порядке и она была при оружии, значит, она среди своих.
Меня пристегнули наручниками к Андрееву – приказ, мол, такой. Потом был перелёт на военном коптере, пересадка на другой коптер, молчаливая вооружённая охрана была все время рядом. Неприятно, как-то – вроде, как под конвоем летим. Хотя, так оно и было, на самом деле. На одном из пересылочных пунктов, нас с Андреевым, пропустили через камеру санобработки и дезактивации, переодели в гражданское, а все наши вещи в ваккумных мешках заставили носить самим.
Потом перелёт на военном ракетоплане, ещё перелёт на небольших глайдерах, и вот мы на базе, напичканной военными и упрятанной, как я понял, глубоко под землёй. На Луну нас так и не вывезли…
Встретили на военной базе меня неласково. Поместили в одиночку: три на полтора метра, без окон, койка, стул, унитаз – это все. Через два дня меня отправили к психологам и те начали ковырять меня с пристрастием – опросники, тесты, полиграф, задушевные беседы, похожие на допросы. Их интересовало все, все детали моей жизни, а особенно то, что происходило со мной в «Северной Звезде». Если бы я был зелёным и неопытным, то эти допросы могли бы меня быстро подавить морально, или, по крайней мере, дестабилизировать. Но я уже проходил это, и знал, как это все происходит, что с меня смогут вытянуть, а что нет, а самое главное – я был расслаблен, потому что мне, по большому счёту, было все равно – отправят меня в «Город Солнца», или не отправят, оставят на службе, или не оставят. Я все – таки здорово устал после этой командировки, очень устал, и те часы, которые мне выделялись для сна, были для меня как манна небесная. Отдохну, восстановлюсь, а там видно будет.
На третий день меня уложили в капсулу «правдодела». Я был уже в своё время в ней, после эвакуации с лунной станции РДС, но пережил, и даже с головой ничего не случилось, и память сохранилась полностью, наверное. И вот опять: свист выходящего воздуха из капсулы, специфический запах закачиваемой смеси газов явно одурманивающего действия и робот, вводящий в мою вену какой-то раствор. Потом провал…
… Женский крик, полный ярости и отчаяния. Я расталкиваю моих солдат: на полу лежит голая молодая женщина, красивая блондинка – остатки её формы и амуниции разбросаны вокруг. Двое солдат держат её за руки и за ноги, но женщина продолжает орать и дико извиваться изо всех сил. Это пленная, захваченная в бою, здесь на мятежной базе «Ориго», это мятежница, судя по остаткам знаков различия на порванной форме – офицер, мятежница, которая подлежит уничтожению. Ведь есть чёткий приказ нашего полковника: «Пленных не брать!» И пленных мы не брали. Да и мятежники не сдавались в плен – ведь знали, что после всего, что они сотворили здесь, на «Ориго», пощады им не будет. Ненависть и жестокость порождают ещё большую ненависть и жестокость – это лицо войны.
– Отставить!! –