глотая его, либо переводил в шутку, уменьшая ценность.
С одной стороны, люди не виноваты, что для них это непостижимо. Но как же горько от мысли, что Стефан заточен в одиночество своего бессмертия! Он все ждал, когда же сойдет с ума, но ничего не брало. И как бы он ни понимал, что люди невиновны, всё равно брала иррациональная злость, граничащая с завистью.
«Вы не такие, как я. Вы живые, вам можно чувствовать, мне – нет. Я балласт»
– Всё, – холодно отозвался Стефан.
– Покажи.
Как удар под дых. Стефан зыркнул остервенело, больше походя на загнанного в угол хищника, способного только скалиться.
Нет. Стефан рядом с ним походил лишь на бунтующего подростка. Мерзость.
Сбивчивыми движениями пальцев он расстегнул манжеты, неаккуратно закатал рукава под округляющиеся глаза Джоба.
– На! Полюбуйся!
Джоб шокировано прикрыл рот рукой, уже даже не говоря «Бог ты мой». «Ха, выкусил?!», – торжествовал Стефан, но сейчас никакого удовлетворения не приносило выражение лица напротив.
Стефан был так зол, что даже не обратил внимание на зашедшего в служебку Алена.
Джоб усомнился. Джоб не поверил. Снова. Снова. Снова. Опять это повторяется. Старая песня, от которой Стефана воротит.
Он уже более спокойной расправил рукава и застегнул манжеты рабочей рубашки. Джоб всё так же молчал.
– Стефан…
– Скоро открытие. Работать пора.
Он стремительно покинул служебное помещение.
Вот почему он не хочет сближаться с людьми.
***
День прошёл ровно, но в то же время по—идиотски. Стефан угрюмо игнорировал весь персонал. И если для большинства это было привычно, то Джоб места себе не находил. Виновато глядел на Стефана каждый раз, когда они пересекались, но Стефан даже не поворачивал голову в его сторону, хоть и замечал всё боковым зрением.
Он слинял с обеденного перерыва. По возвращении он услышал, как Ален, Эмбер и Билл громко хохочут в служебке. Успели спеться. С умением Алена очаровывать кого попало – неудивительно.
В конце смены Стефан подошёл к Джобу, но не для того, чтобы мириться, а чтобы сообщить:
– Я выселяюсь из твоего дома. Алену передай, что для него там теперь больше кислорода будет.
Джоб перехватил его руку останавливая. Стефан приготовился к боли, но, не почувствовав ничего, запоздало вспомнил, что она закончилась на ближайшие три недели.
– Стефан, стой! Прости меня!
Как предсказуемо! «Прости». Его, как и «спасибо», в карман не положишь и на хлеб не намажешь. Это всего лишь слово. Несколько букв, которые людям всегда сложно произносить. Но какая Стефану выгода от них?
– Не выселяйся.
– Почему, старик? – Стефан взглянул на него через плечо. – Ты говорил, чтобы я позаботился о своём здоровье, что мои руки требуют должного ухода. Сейчас всё зажило. Значит, я могу идти.
Джоб в который раз за день покачал головой.
– Почему ты так отталкиваешь людей, Стефан? Я же предложил тебе дом, почти безвозмездно,