Просто захотелось поделиться.
Но она снова покинула сцену.
Утро случилось назойливо-деловым, и весь день пришлось унимать в себе дрожь нетерпения. Вечером ноги сами несли к компьютеру. Быстрый перебор клавиш, вводя пароль, и…
– За внимание, Никита Михайлович!!! Доброго вам утреца.
– Наташенька, только сейчас прочитал. Редко захожу. А Вам чудесного тихого дачного вечера, – выплясал пальцами на клавиатуре Никита.
– Это же так здорово, что есть дела другие и более интересные, чем соцсети! Ура!
– А я рад наличию этой сети. Могу с Вами общаться.
На выходные Никита поехал в деревню, где строил себе дом. Переписка с мобильного телефона шла теперь лишь с короткими перерывами. Можно было писать о любых пустяках, о погоде, о дачных делах. И они засыпали друг друга короткими письмами.
Никита отправил фотографию, поместив в центре кадра свой дом.
– Как красиво! Веселый домик. И клумбы в цветах. А это – моя деревня, – Наташа поместила ответное фото.
– Приятно и мило. А что это слева в камнях?
– Это звездчатка средняя, можно и в салат порубить. Эх, деревенька!!!
Суетные рабочие дни тащили Никиту по кочкам, кувыркали его, хватали за конечности, не отпуская ввысь, и метили синяками еще не окрепшие крылья. Он срывался пораньше из офиса и несся в деревню. Там иначе дул ветер, иначе звучала листва на деревьях крохотного, но своего парка. Там светился оттенками дружелюбного закатного солнца преображенный дом. Никита долгими капризными днями, что слагали летний сезон, собственноручно красил фасады. И радовался потом источаемому стенами теплу.
А красил в четыре руки. Таня, супруга-подруга, посвящала себя строительным превращениям всецело. Лишь весной становилось не то, чтоб совсем тепло, но приемлемо для ночевок, она оставалась на даче жить… и цветы начинали буйствовать, утварь в комнатах выстраивалась, как на парад, новая комната по волшебству одевалась в обои, и лаком сиял пол. И, конечно, фасады расцвечивала и ее кисть. Никита закатывал вечерами на участок машину, привычным движением обнимал и чмокал жену, пообедав, выкуривал сигарету и садился в свое кресло с холодным виски. Они слушали музыку, болтали о пустяках, и вся комната улыбалась.
Работал в деревне Никита лишь по выходным. Работал… и временами присаживался на крыльце… отлучаясь в зовущую электрическим тихим рокотом сеть… в интернет… все чаще теперь.
Через день после того диалога:
– А я в город вернулся. Дела поделаю и спустя пару дней – обратно в деревню. А Вы чем в деревне заняты?
– Сегодня грядку вскопала под лук. И еще попугая своего из города перевезла к друзьям, а то тут кот может съесть его, Голубчика. Он от стресса и одиночества совсем загрустил в городе, хоть я его и навещала раз в три дня.
– А он говорящий?
– Говорящий и даже ругающийся, – и она прикрепила фото..
– Красавец! А ругается по делу? Сильно сквернословит? Неужели Вы научили? Не может быть.
– Ругань цензурная, и я иногда на него ругаюсь, когда он под горячую руку попадает и