едложение Николая заставило его отбросить все мысли и уйти в себя.
Соколов, Михайлов и Воронин взглядом изучали убранство комнаты, не торопя хозяина с ответом. Дом внутри выглядел богатым и обжитым, но не было в нём души, каких-то частичек, которые хозяин вкладывает в своё жилище. Фотографий родных, памятных сувениров и личных вещей. Николай для себя решил, что дом служебный, или же арендованный.
Из соседней комнаты донёсся смех Аркадия.
– Аркаша! – громко позвал Соколов, и через несколько секунд тот появился в проёме.
– У тебя всё хорошо?
– Да, Расул меня учит донер делать. На ужин приготовим. Оказывается, это интересное занятие, мне очень понравилось готовить, – улыбнулся он.
– Люля-кебаб, а не донер, – подключился Максим, – попроси его, чтобы научил тебя шаурму делать. Полезней будет.
– Шаурма, ага, понял, – кивнул Аркадий и ушёл обратно.
– Знаете, двадцать четыре года – очень большой срок, – Игорь обвёл взглядом парней и тяжело вздохнул. – Вернуться домой?! Прозвучи это предложение лет пятнадцать назад… Я бы отдал всё на свете, лишь бы услышать его. А сейчас? А сейчас я в растерянности. Что я потерял и что приобрёл? Потерял я не многое на фоне того, что приобрёл. Кем я был на Земле? Специалистом, за плечами которого три зимовки на станции Восток, а дома родители-пенсионеры. Они, наверное, от горя с ума сошли, и я не питаю надежды их вновь увидеть. Жизнь скоротечна. Полярник не может делить свою любовь к Антарктиде с кем-либо ещё. Большинство полярников – холостые люди, ни одна семья не выдержит постоянных долгих разлук, и я был одинок на большой Земле. Ни семьи, ни любви, ни своего уголка. Интересная, конечно, ситуация складывается, я вас вижу впервые, но к вам у меня определённые чувства есть. Помню, срочную служил, под Читой. Много всяких ребят было, но когда земляка встречаешь далеко от дома, он становится самым родным человеком, и тут с вами так же. Расул со мной уже три года, но я не питаю к нему таких чувств. На чём я остановился?
– На нашем предложении, – напомнил Николай. Он спокойно слушал монолог Игоря, не переставая при этом вслушиваться в посторонние звуки, готовый в любой момент применить оружие.
– Точно. Дом, дом… Дом, которого уже нет. Двадцать четыре года. А вы знаете, что тут монархия? И знаете, что я за эти годы ни разу не смог выбраться с континента? Аха-ха, сюда можно приехать, а выехать отсюда нельзя, потому что имперская колония. Этот мир не видел никаких потрясений, ни двух мировых войн, ни революций и живут все в тепличных условиях. На бытовом уровне – технологии начала двадцатого века, хотя есть, конечно, успехи в генной инженерии и передаче данных. Ну и космос, тут России нет равных. Но люди, обычные люди живут так, будто им вчера только лампочку Ильича показали. В общем, парни, возвращение домой – это, конечно, хорошо, но поверьте мне, это невозможно. – Игорь Алексеевич привстал с кресла, раскурил затухшую трубку и с прищуром посмотрел на Соколова. – Только не говорите, что вы сюда попали не случайно. Понимаю, мы знакомы не больше часа, хотя про вас мне уже давно рассказывают. Сперва как о каком-то пустяке, который легко можно решить, потом уже вопрос стал настолько серьёзнее, что мне пришлось уделить пристальное внимание, пока не случился апофеоз, и вы не стали такой проблемой, что пришлось отложить все дела. А сейчас вы сидите передо мной, вооружённые, а я радуюсь, что решил с вами лично встретиться. Вы совершенно не похожи на местных отморозков и заслуживаете уважения. Хотя убили девятнадцать моих подвижников, не считая Бурлака. Остальные ранены, надеюсь, выздоровеют. И знаете, о чём это говорит? Это говорит о том, что уровень подготовки бойцов очень низок. Вы открыли мне глаза, за что вам спасибо. Скажете что-нибудь, или будете продолжать молчать?
– А что говорить, если ничего не понятно? – выждав короткую паузу ответил Соколов.
– И действительно. Вы не полярники, судя по вашей решительности. Точно знаете, куда и зачем. Неужели… – Игорь Алексеевич потёр подбородок, и заметив, что табак в трубке опять потух, вытряхнул пепел себе на ладонь. – Значит, порталом действительно можно управлять, а вы мне не врёте, и домой можно вернуться. Значит, кто вы? Спецназовцы? Альфа, Вымпел? Кто? Я давно не был на Родине, и даже не знаю, какие отряды есть сейчас.
– Не имеет значения кто мы. Если отказываешься от нашего предложения, будет разумнее, если мы на этом попрощаемся.
– Николай, ну куда вы поедете? В Москву? Да не выпустят вас с континента. Я же говорил уже. Колония в таком положении уже двадцать пять лет существует, с тех пор, как родий нашли. Ещё раз повторюсь, вам не придётся проходить столь долгий путь становления, как мне пришлось. Работаете на меня, а я вам и статус, и кров, и самое важное, средства на жизнь. Ведь самое главное открытие современности – родий, только усугубляет положение Антарктиды. Вместо того, чтобы развивать край и благосостояние людей, государь занимается разорительством, в прямом и переносном смысле. Графы и дворяне богатеют изо дня в день, а люд беднеет. Это же просто как дважды два. Я вам и предлагаю работу, при которой руки и совесть будут чисты, обучите моих ребят военному делу. Уделите этому три месяца, а я подумаю, как вас вывезти с континента