простонал тот.
Хороший вопрос. Поднимешься по лестнице на второй этаж – только загонишь себя в ловушку. Спустишься в подвал – завалит обломками сверху. Полина почувствовала себя героем былины: направо пойдешь – коня потеряешь, налево – смерть найдешь. Она бросила взгляд на хозяина дачи. Тот двигался быстро, судорожно, точно в припадке. Только что метался под потолком, а вот уже с ревом вылетел за дверь. Успеть набросить на него новую нитку почти невозможно. Разве что повезет.
Дом трещал по швам. Полина чувствовала его неустойчивость и шаткость. Пол вздрагивал и полз, словно ледник по склону, и с хрустом ломался под ногами. С потолка постоянно летела труха – так много, что стало трудно дышать.
Сверху раздались тяжелые удары: призрак бросился крушить второй этаж. Золотые нити поволокли было Полину за собой, но она мысленно приказала им растянуться. Сработало, всегда срабатывало, хотя Полина всякий раз готовилась к худшему: сложно быть уверенной в результате, когда ничего не знаешь о природе собственного дара.
«Музыканты, поэты и архитекторы тоже не понимают, откуда взялись их таланты. Важно лишь одно: умение управляться с ним», – говорил папа, когда она приходила к нему с расспросами. У Полины не повернулся бы язык сравнить свой дар с поэтическим, уж скорее с Мидасовым, но папе было можно.
– Продолжай ломать доски, а я покараулю у двери.
Возле стола тотчас возникла малиновая дама.
– Суаре только началось, я вас никуда не отпускала, – с придыханием произнесла она. – Вы мои самые последние гости и останетесь здесь до конца. До самого конца.
Рана на ее шее так и притягивала взгляд. Заметив, что Полина смотрит на отметину топора, дама с удовольствием опрокинула голову. Среди рваной темной ткани белели обломки шейных позвонков. Это совсем не походило на забавный грим, который наносят в канун Всех Святых, чтобы изобразить ожившего мертвеца. В обрывках и осколках все еще горела боль. Нестерпимая и настоящая.
Не сводя взгляда с призрака, Полина отчеканила:
– Ипполит Аркадьевич, ломай доски.
– Приятно познакомиться, Ипполит, – протянула малиновая дама. – Вы, смотрю, настоящий денди, да только мертвечиной несет за версту.
Она то ли намекала на расправу, то ли просто перепутала: запахом мертвечины давно пропитался весь дом. Крякнув перепуганной уточкой, опекун поволок себя к окошку. Полина, прикрывая, двинулась вслед за ним.
Пухлые губы малиновой дамы растянулись в усмешке, а затем потемнели, иссохли и съежились. Обнажились гнилые зубы, обвисли и потускнели щеки. Высокая прическа опала, волосы рассыпались по плечам и истончились до состояния паутины.
Полина бесстрастно наблюдала за представлением. Ничего нового, ничего удивительного – типичное поведение нарцисса. Поняв, что спектакль не произвел должного впечатления, малиновая дама бросилась на Полину. Золотая нить врезалась призраку в грудь, отбрасывая к двери. Полина мысленно похвалила себя, что не израсходовала все запасы на хозяина, – вот