держать рапиру, потом превратил неуклюжего подростка в машину для побед. Его голос все еще звучал в ушах: "Дыши, малышка. Просто дыши и доверься клинку".
Соперница напротив – Джулия Кертис, первый номер мирового рейтинга – чуть переместила вес с ноги на ногу. Малейшее движение на дорожке считывалось как строчки из открытой книги. Алиса знала этот прием – ложное расслабление перед атакой. Знала, но все равно не была готова к молниеносному выпаду.
Время растянулось, как густая карамель. Джулия рванулась вперед, клинок описал серебристую дугу в воздухе. Алиса отразила атаку на чистых рефлексах, почти не думая, – годы тренировок сделали тело умнее разума. Рипост. Контратака. Финт. Все слилось в один бесконечный танец стали.
И вдруг – крик. Не с трибун, где ревели болельщики. Ближе. Намного ближе.
"Папа!"
Краем глаза она увидела, как отец хватается за грудь, как оседает на пол у самого края дорожки. Мир накренился и поплыл, размывая границы реальности.
Укол. Она даже не почувствовала его – просто увидела загоревшийся красный сигнал. Джулия Кертис только что стала чемпионкой мира.
Но Алиса уже срывала маску, отбрасывая рапиру, не заботясь о том, что судья еще не дал разрешение покинуть дорожку. Спотыкаясь на каждом шагу, она бежала к распростертому на полу телу.
"Папа! Папочка!"
Его глаза были открыты, но уже затуманены. Губы шевельнулись, пытаясь что-то сказать. Алиса прижала его голову к своей груди, чувствуя, как горячие слезы капают на его седеющие волосы.
"Скорую! Вызовите скорую!"
Но она уже знала. Знала по тому, как безвольно обмякло его тело, как последний выдох сорвался с его губ. Александр Воронцов, заслуженный тренер России, человек, который был для нее всем – отцом, наставником, лучшим другом – уходил туда, куда она не могла за ним последовать.
"Прости… моя… маленькая…" – последние слова растаяли в воздухе вместе с его жизнью.
Вокруг суетились люди – медики, судьи, другие тренеры. Кто-то пытался оттащить ее, но она вцепилась в отцовскую рубашку с такой силой, что ткань затрещала под пальцами.
Позже ей рассказывали, что она кричала. Что понадобилось трое крепких мужчин, чтобы оторвать ее от тела. Что даже когда ее наконец увели, она все повторяла и повторяла как заведенная: "Я должна была победить. Папа, я должна была победить для тебя".
Но сама Алиса помнила только пустоту. Бесконечную, звенящую пустоту, которая поселилась в груди в тот момент, когда исчез последний огонек жизни в родных глазах. И еще – клятву, которую она дала себе той ночью, сидя в пустой раздевалке, все еще в пропитанном потом фехтовальном костюме.
Больше никогда. Никогда она не позволит себе так привязаться к кому-то. Никогда не поставит чьи-то ожидания выше собственных целей. Никогда не даст судьбе такого козыря против себя.
Любовь делает уязвимым. А она больше не может себе позволить быть уязвимой.
Алиса встала, чувствуя, как немеют колени после долгого сидения на холодном полу. В большом зеркале напротив отражалась бледная девушка с покрасневшими глазами и упрямо сжатыми губами. Она не узнавала это лицо. Та Алиса, которая сегодня вышла на дорожку, умерла вместе с отцом.
Пора было рождаться новой.
Где-то в здании спортивного комплекса все еще продолжался банкет в честь завершения чемпионата. Звучала музыка, звенели бокалы, люди поздравляли новую чемпионку мира. Жизнь продолжалась, не замечая, что для кого-то она только что разделилась на "до" и "после".
Алиса сняла с крючка свою сумку, достала запасной костюм. Медленно, методично начала переодеваться, словно готовясь к новому поединку. В каком-то смысле так оно и было. Только теперь ее противником была сама жизнь.
Сложив грязный костюм в сумку, она в последний раз посмотрела в зеркало. В отражении больше не было следов слез – только холодная решимость в зеленых глазах.
"Прости, папа", – прошептала она, касаясь маленького крестика на шее – его подарок на восемнадцатилетие. – "Но я больше не буду той девочкой, которую ты знал. Та девочка была слишком слаба. Слишком уязвима. Слишком зависима от любви".
Взяв сумку, она вышла из раздевалки, не оглядываясь. Коридор встретил ее гулкой пустотой и тусклым светом аварийных ламп. Где-то вдалеке все еще играла музыка, но теперь она казалась чем-то нереальным, словно доносилась из другого мира.
Каждый шаг по направлению к выходу отдавался эхом от стен, и каждый шаг был как удар молотка, забивающего гвоздь в крышку гроба прежней жизни. Той жизни, где она верила в любовь, в победы ради кого-то, в тепло родных рук на плечах после боя.
Теперь будут только холодный расчет, жесткая дисциплина и победы ради самой себя. Никаких привязанностей. Никаких слабостей. Никакой любви.
Толкнув тяжелую дверь спортивного комплекса, Алиса вышла в промозглую мартовскую ночь. Моросил мелкий дождь, но она даже не потрудилась достать зонт. Холодные капли на лице смешивались с последними слезами, которые она позволила себе пролить.
Завтра