это была заманчивая жизнь – вдалеке от родителей, в компании подруг. Заработанные деньги, пусть даже самые мизерные, давали некоторую самостоятельность. И когда такая девушка в конце концов все же выходила замуж, она знала, что в случае чего сможет внести свой вклад в семейный бюджет, да и не так уж благоговела перед супругом.
Дочь священника или небогатого чиновника могла получить образование и пойти в гувернантки и учительницы. Конечно, не многие гувернантки получали главный приз: руку и сердце хозяина именья, чаще на их долю доставались лишь попреки и издевательства, как со стороны хозяев и хозяйских детей, так и со стороны прислуги, видевшей в образованной гувернантке «выскочку» и «кривляку». Но учительница в пансионе могла позволить себе некоторую самостоятельность, и если она решалась предложить свои услуги на континенте, то могла и повидать мир.
Девушке из дворянской семьи, как правило, не грозили голод и нищета, ее статус защищал ее от оскорблений и посягательств со стороны мужчин, однако у нее были свои проблемы. Она была вечной содержанкой. Лет до 20–25 ее содержали родители, но унаследовать деньги родителей она не могла – они доставались братьям. Единственным способом получить материальное обеспечение было замужество, единственно возможным источником средств к существованию – тот самый a single man of large fortune.
Однако выйти замуж удавалось лишь приблизительно 30 % дворянок, остальные оставались старыми девами и вынуждены были жить на иждивении своих братьев. Почему? Потому что для замужества нужно было приданое, а мелкопоместные нетитулованные дворяне далеко не всегда могли дать своим дочерям приданое достаточное, чтобы прельстить a single man of large fortune, и, кстати, воспитание достаточное для того, чтобы юная девушка, донельзя озабоченная своим будущим, не выставила себя на всеобщее посмешище. Манеры провинциалки могли отпугнуть разборчивых женихов – а где ей, бедняжке, было набраться других манер?! Оставалась надежда на Великую Любовь, которая выше всех предрассудков и меркантильных соображений.
У мистера и миссис Беннет пятеро дочерей. Старшей, Джейн, около 23, следующей по старшинству, Элизабет, около 22, младшей, Лидии, 15, в промежутке между Элизабет и Лидией уместились еще Мэри и Кэтрин. Следовательно, пять из первых восьми лет брака миссис Беннет провела, будучи беременной. Неудивительно. что она постоянно жалуется на слабое здоровье.
Возможно, после пятых родов она утратила способность к деторождению; возможно, у нее было еще несколько выкидышей или мертворожденных детей – такие вещи были нередки в георгианской Англии, но о них не говорили. В семье родителей Джейн Остин было восемь детей, один из сыновей родился эпилептиком, его отослали из дома и никогда о нем не вспоминали.
Пять беременностей означают не только то, что миссис Беннет пятикратно испытала счастье материнства, но и то, что она по меньшей мере пять раз серьезно рисковала своей жизнью. В начале XIX века не было ни обезболивания, ни понятия о дезинфекции и при осложнениях