стояла среди других пленниц – испуганных, с заплаканными глазами, сжавшихся друг к другу, словно это могло их спасти.
Она была молодая. Лет пятнадцати, не больше.
Тонкая, хрупкая, с длинными серебристыми волосами, собранными в грязный узел. Её огромные глаза, наполненные страхом, метались по залу.
Айлин смотрела на нее – и будто видела себя.
Ту, кем была когда-то.
Ту, которую люди вырвали из ее мира, заставив забыть, кто она есть.
Девушка заметила Айлин.
И тут же отвернулась, будто боялась, что та выдаст её какой-то невидимой опасности.
Но Айлин подошла.
– Как тебя зовут? – мягко спросила она.
Девушка молчала.
– Ты здесь не одна, – добавила Айлин.
Она не знала, почему сказала это. Разве это правда? Разве кто-то здесь не был один?
Прошло несколько секунд, прежде чем девушка прошептала:
– Лайра.
– Откуда ты, Лайра?
Девушка подняла на неё глаза.
И Айлин поняла, что Лайра не просто боится.
Она в ужасе.
– Из леса, – тихо сказала она. – Из селения у озера.
Айлин напряглась.
Что-то в этом отзывалось эхом внутри нее.
– Что случилось? – осторожно спросила она.
Лайра сжала руки в кулаки.
– Они… они пришли ночью. Люди. – Голос её дрожал. – Их было много. Они подожгли дома. Убивали всех, кто сопротивлялся. Моего отца… мою мать…
Айлин замерла.
Где-то в памяти, затертой годами, вспыхнул призрачный образ.
Лес. Пожар. Крики. Кровь на земле.
Айлин смотрела на Лайру, и её сердце билось в груди, как в ту самую ночь.
Она знала этот рассказ.
Она жила в этом рассказе.
Но самое страшное было не это.
Самое страшное было осознание, что она начала забывать.
– А потом… – Лайра закрыла глаза, как будто пытаясь заглушить воспоминания. – Они забрали детей и девушек. Посадили нас в телеги. Гнали по ночам. Я не знаю, сколько дней мы были в дороге…
Айлин хотела сказать что-то утешительное.
Но у неё не было слов.
Потому что в этой истории была она сама.
Только много лет назад.
Только тогда у неё тоже не было никого, кто бы сказал ей, что она не одна.
Айлин взяла Лайру за руку.
Теплая. Холодная. Дрожащая.
– Я помогу тебе, – сказала она.
И в этот момент она дала себе клятву.
Если появится возможность выбраться, она не уйдет одна.