управлять собственным членом, и размер имеет значение. После множества неудач смирилась, что вагинальный оргазм – это не про меня, и после соития удовлетворяла себя, чтобы не ходить в возбуждённом состоянии. Но червоточина осталась, ощущение неполноценности, ненормальности, какой-то недоделанности присутствовало всегда. Читала разные книжки, которые вещали о таинственной точке G, пыталась найти её с партнером – безрезультатно. Агрессивных, извращенных экспериментов не проводила в постели, не того я поля ягода. Слава Богу, от отца мне это не досталось.
Рома понял, что со мной эксперименты не пройдут, и искал себе партнерш, которые смогут удовлетворить все его ненормальные потребности. Об этом я узнала уже после нашего расставания. Но обо всё по порядку. Мои обиды и мстительность не прошли мимо наших отношений, и я тоже начала ему изменять. Но происходило это в период наших мини-расставаний, поэтому изменами я это не считала.
22 года
Новый год мы встречали на базе в кругу его большой компании друзей. Все эти люди либо женаты, либо состоят в длительных отношениях, поэтому праздник предполагал семейную атмосферу. Ничего не предвещало бури, мы дружно радовались, смеялись, веселились. А потом Рома повел меня на второй этаж, мы обменялись подарками, и он признался, что не любит меня и никогда не полюбит, а не говорил, потому что смелости не хватало. Для меня рухнул мир. Я не хотела жить. Ушла вниз на веранду, открыла бутылку водки и начала хлестать её из горла. Это был самый ужасный Новый год в моей сознательной жизни.
Бутылку отобрали, Рома пытался меня успокоить, по его мнению, ничего смертельно не произошло. У меня мысли закрадываются, что этот человек в принципе не умеет любить и ощущать что-то выше гениталий. Бог его обделил, видимо, настолько всё плохо, душа омертвела, зачерствела, что ему чужды любые глубокие чувства. Моё настроение упало ниже плинтуса, но нужно было «держать лицо», я успокоилась, продолжила общение с присутствующими. Потом мы пошли в баню: девочки с девочками, мальчики с мальчиками, а потом парами. Когда мы с Ромой пошли, наши разговоры продолжались, я злилась на него, обижалась, во мне поднималось непонимание, ощущение подавленности, возмущение несправедливостью происходящего. Именно возмущение во мне росло. Я для этого человека всё, а он – ничего. Даже развелась ради него, разрушила семью, которая, конечно, и так на ладан дышала, но, кто знает, может быть, удалось бы пережить этот кризис, смогли бы родить детей и «жили они долго и счастливо».
Мне казалось, Бог ко мне несправедлив, Он заставляет меня страдать ни за что, издевается надо мной, посылая такого человека как Рома. На фоне скопления мыслей в голове созрел протест против Бога. Я не хотела быть причастной ко всему, что называется религией. Если Бог есть, зачем Он заставляет страдать? В знак протеста я сорвала с шеи серебряный крестик, который висел на серебряной цепочке, и бросила его под пол бани между досок. Рома к этому времени уже вышел, и никто не видел, что я сделала. Ему