мысли в моей голове стали как-то путаться. Что было самое удивительное, боль в организме не ощущалась, перестала ныть даже левая нога. Хотя обезбол, я так и не принял. Но организм сам собой стал расслабляться, почему-то захотелось спать. Промелькнула мысль, что я так и не вышел на связь с женой, молчал уже дня три. В лагере были проблемы с интернетом.
В общем, в какой-то момент, я всё-таки отключился видимо, шепча молитву и путаясь в своих мыслях.
В себя я пришел от боли в кисти левой руки, которую в своих руках держал Ямал. Он тряс мою руку и орал мне в ухо:
– Буддист, братан не засыпай!!
Очухавшись, я закричал ему в ответ:
– Да нормально всё! – Не сплю я! Угомонись, а то ты мне сейчас руку сломаешь!
Ямал хватку ослабил.
«Братан» – раньше я не особо понимал значение этого слова, но тут на фронте все братаны. Не зря все это называется «фронтовое братство». Сто процентов на гражданке, с многими из этих людей, я бы и общаться не стал. А теперь они для меня настоящие «братаны». И в этом слове очень много смысла для меня появилось.
Ямал все не унимался, опять начал орать мне в ухо:
– Держись братан, скоро приедем!
По нему было видно, что он переживает за меня, больше, чем я сам. Ну это и понято, молодой ещё.
По ощущениям неровности дороги и по маневрам бэхи, я понял, что до асфальта Кременной нам ехать ещё минут десять. Вдруг весь организм начал болезненно ныть, особенно ноги и живот, но боль была тупая, ноющая. Терпеть ее было можно. Я про себя прошептал молитву:
– Господи, Иисусе Христе… И подумал: вот тебе и очередное испытание на прочность Буддист.
Какое-то дежавю. В моей жизни, уже аналогичное испытание было…
Поворот влево, заезд в глубокую яму и под траками бэхи ощутился асфальт Кременной.
– Ещё минут пять, держись, не засыпай! – промелькнуло в голове.
Заехали мы прямо на территорию госпиталя в Кременной, бронедвери десанта бэхи открылись.
На улице стояли какие-то парни, они с легкостью меня вытащили наружу и понесли внутрь здания. Конечно, в это время кто-то что-то говорил и спрашивал. Но я не особо вникал, меня настигала вторая волна расслабона.
Разместили меня лёжа на каталке, возле стены на котором висел стенд с разными нашивками, их там было достаточно много, но почему-то патча нашего Шторма я не увидел или не заметил. Но мне показалось это как-то неправильно… Я лично сам, много кого сюда привозил из наших. А нашивки нашей, со скорпионом нет. Тут ко мне подошла девушка, по-видимому доктор. Молодая, симпатичная. Стянула с меня блестящее покрывало. Оценивающе посмотрела. И спросила, обращаясь не понятно к кому:
– Кто перевязывал? Уставилась на меня, смотря прямо в глаз.
– Чего молчишь? Кто перевязывал? Обезболивающие тебе делали?
Во рту у меня все пересохло, ужасно хотелось пить, но промолчать от такого наглого обращения ко мне, я не мог.
– Пацаны перевязывали, обезбол не ставили, я так, на сухую терплю. А что